Под кодовым названием «Эдельвейс»

Марков вспомнил приказ Центра: все вопросы и препятствия, которые возникнут во время хода операции, решать на месте. Самостоятельно. Исходя из реальных условий, которые могут неожиданно возникнуть. Вот они и появились — эти препятствия и тяготы. Думай, Марков, мозгуй! Судьба девушки зависит от тебя!

«Собственно, в чем затруднение? — мысленно разматывал он образовавшийся клубок. — Двое полюбили. Вступить в официальный брак не успели: жених погиб. Но тогда кто же может засвидетельствовать? Хейниш! Его слово было бы очень весомо… А еще? Необходимо слово, пусть даже Хейниша, подкрепить неопровержимым и вещественным доказательством… Да, на эти два момента — свидетельство словесное и вещественное — и следует нацелиться…»

Марков остановился перед ней, вытащил плоскую замшевую коробочку и протянул Кристине:

— Берите. Это вам.

— Что это?

— Товарищ Калина передал вам обручальный перстень.

— Какой еще перстень? — взволнованно спросила она.

Марков ответил нарочито буднично:

— Как это какой? Обычный. От жениха — своей невесте. Все делается как и положено, а не для видимости… Вот он — перстенек! — Он раскрыл коробочку. — Держите свое сокровище…

Так впервые перед ее глазами появился спящий аист, опирающийся на тевтонский меч. С баронской короной, которая сохранилась в семье Адольфа Шеера только как воспоминание о былых рыцарских временах.

Через несколько минут Марков уже по — деловому оценивал положение. Оценивал вслух, чтобы и Кристина могла следить за логикой его мыслей.

— Все не так плохо, как вы себе вообразили, — говорил он, вновь похаживая по комнате. — Так что придется вам, Кристина, ехать в «тысячелетний» рейх.

— Куда? — вскинулась Кристина.

— В Берлин, — буднично уточнил Марков.

— Еще дальше от… наших, — хотела сказать «от Кости», но что–то ее остановило. Этим «что–то» была война всего советского народа. И в этом титаническом сражении за первую в мире Страну Советов, за жизнь и честь родной Отчизны все личное отступало на задний план, исчезало, утрачивало значение. Подарить людям счастье — не только ей и Косте, а всем советским людям — могла только желанная всем сердцем Победа.

— Да, еще дальше, — согласился Марков, — так далеко, что и мне уже вряд ли добраться до вас… Иной вариант можете предложить?

— Я слушаю вас…

— Тогда давайте вместе взвесим все. Что делают немки в вашем положении? Ясное дело — едут в фатерлянд. В полевых госпиталях детей не рожают. Второй вопрос: к кому ехать? Тоже ясно: к матери Адольфа Шеера. И здесь–то вам и пригодится их родовой обручальный перстень, который когда–то отец Адольфа надел на палец его матери. Ведь этот перстень — только для невесты… Логично? А вы были признанной невестой гауптмана Шеера. Нп для кого не секрет, что он собирался забрать вас в Берлин. Разве не так?

— Так, но…

— Но Адольф погиб, что подтверждено официально. Вы остались одна, но с его перстнем на пальце и его ребенком под сердцем… Уловили суть?..

— Уловила, однако…

— Подождите, я еще не закончил. Между прочим, я не удивился бы, если бы оказалось, что во время венчания родителей Адольфа этот перстень держал на подносе не кто иной, как ближайший друг жениха, хорошо известный вам Хейниш… Это возможно? Вероятность значительна. Но лишь вероятность, а мы должны опираться на точные факты. Впрочем, не вызывает ни малейших сомнений, что Хейниш обязательно знает про эту интимно — семейную деталь. Не может не знать! Ведь это так естественно — доверяться другу, особенно в любовных делах, когда чувства ищут простора и теплого дружеского понимания. Но коли так, то святая обязанность Хейниша состоит в том, чтобы позаботиться о судьбе внука друга, то есть помочь вам, Кристина, во всем, в духе его идеальных представлений об истинном рыцаре и плакатном арийце.

Разговаривая так с Кристиной, Марков уже разрабатывал ее легенду на ближайшее будущее. Цепочка посылок была крепкой, добротной, доказательной.

И вдруг он как–то, совершенно не по теме разговора, заметил, и в голосе его при этом послышалось нескрываемое удивление:

— Не могу избавиться от мысли, что товарищ Калина предвидел… Не могу, и все! Потому что обручальный перстень — очень уж к месту…

А Кристина в этом не сомневалась: Костя, как мог, как только возможно в их общей судьбе, размежеванной пылающими фронтами, оберегал ее.

«Милый, любимый, родной Костик, — признательно думала она тогда, — я хотела бы подарить тебе сына. Такого же сильного и в то же время нежного, такого же отчаянного, храброго, умного и мужественного. Это самое большое, что я могу тебе дать — нашего сына по твоему образу и подобию…»

Глава одиннадцатая. ОПАСНОСТЬ НАДВИГАЕТСЯ

Неожиданно в дверь постучали, и этот стук сразу словно перечеркнул все ее воспоминания. Вит угрожающе зарычал. Кристина быстро закрыла ящик стола.

— Прошу!

Вошел Майер, на губах — дежурная улыбка, которой он обычно встречал Кристину.

— Я не опоздал на аристократический променад? — спросил он вежливо с порога, — Вижу, что нет. Все готовы?

— Конечно! Только оденусь…

— Позвольте, фрейлейн, хотя бы поухаживать за вами…