Под Южным крестом

Новый приятель Фрикэ — разумеется, мы говорим не о тигре, — был ни кто иной, как большая человекообразная обезьяна, живущая на острове Борнео. Эта обезьяна называется у натуралистов simia satyrus, а у туземцев — орангутанг, в переводе: лесной человек.

Это огромное животное более метра высоты от головы до пят и покрыто густой рыжей шерстью. Сила этой обезьяны огромна. Живет она преимущественно в девственных лесах: там ее родина, там она бродит, как араб по пустыне, как краснокожий индеец по прерии. Очень любопытен способ передвижения орангутанга, когда он, объев все плоды в одном месте, переселяется в другое, где провизии еще непочатый край. Идет ли животное по земле или путешествует по вершинам деревьев, прежде всего бросается в глаза удивительная решительность его походки. Он ходит, держась не прямо, а наклонив верхнюю половину тела под углом градусов в сорок пять. Это происходит оттого, что ноги орангутанга коротки, а руки длинны и почти доходят до земли. Кроме того, он ступает на пальцы, а не на всю подошву или, скорее, ладонь. Упоминая о физической силе орангутанга, даяки рассказывают, что на него почти никогда не нападают дикие звери. Когда в лесу не остается плодов, орангутанг отыскивает себе пищу на берегах рек, где много любимых им молодых побегов и прибрежных растений. Здесь иногда выходит крокодил и бросается на него, но зверь не робеет, бьет крокодила лапами и разрывает ему пасть.

Если же на него осмелится напасть удав, орангутанг обхватывает его руками, давит, душит и раздирает зубами. Лесной человек силен. Нет в лесах зверя сильнее его.

Свирепо, отчаянно защищаясь, если на него нападут, орангутанг с острова Борнео в обычное время довольно робок. Он сам никогда не нападает ни на человека, ни на животных, но не любит, чтоб его трогали. При встрече с людьми, если те не ищут с ним ссоры, он с любопытством оглядывает их, останавливается на минуту и как ни в чем не бывало идет дальше.

Молодые орангутанги легко делаются ручными и демонстрируют удивительную понятливость. Во многих даякских деревнях есть, по крайней мере, по одному ручному орангутангу, которым очень дорожит все племя, среди которого он живет, как у себя дома, совершенно освоившись с нехитрой цивилизацией туземцев.

Не только молодые, но и взрослые звери привыкают к человеку. Приводят много примеров, когда раненые орангутанги, будучи вылечены даяками, сильно привязывались к своим благодетелям. Они свободно уходили из кампонга в лес, долго не показывались, потом вдруг приходили в гости, как добрые соседи.

Если услуга, оказанная парижанином обезьяне, действительно тронула ее сердце, то можно надеяться, что дружеские отношения между ними будут продолжаться долго, и новый друг, которого Фрикэ прозвал «дедушкой», окажется со временем очень полезен.

ГЛАВА XI

После трехнедельного ожидания. — Дружелюбие обезьяны и неблагодарность тигра. — Лазарет в лесу. — Противный запах превосходного плода. — Дедушка и его палка. — Среднее между свиньей и хорьком. — Фрикэ отдает свою порцию мяса тигру. — Дезертир. — Одиночество в лесу. — Орангутанг проявляет себя отличным жандармом. — На пути в Борнео. — Мрачные виды. — Черные реки. — Воспоминание о доне Бартоломео ди Монте. — Истинная дружба…

Вывих вынудил Фрикэ сидеть на месте и в течение нескольких бесконечных дней и ночей дожидаться выздоровления. Разумеется, он сдался не скоро, а лишь тогда, когда окончательно убедился в невозможности продолжать путь. О себе он заботился мало, терзаясь беспокойными думами об ужасных опасностях, которым подвергались его друзья. Слышали ли они его призыв? Вовремя ли приготовились отразить коварное нападение? Не погибла ли их экспедиция в самую решительную минуту? Вот о чем только и думал парижанин, живя день за днем в густом, непроходимом лесу, куда его занесла судьба. Иногда на него находили минуты успокоения, когда он вспоминал об энергии своих друзей и ему представлялось, как европейцы и даяки победоносно переходить границу владений раджи, который трепещет на своем троне, колеблющемся под ударами всеобщей революции.

— Я появлюсь, когда уже все будет сделано, — говаривал он вслух, словно для того, чтобы не позабыть звуков человеческой речи. — Они будут смеяться надо мной, глядя, как я ковыляю подобно водовозной кляче. А чем я виноват? .. Уже скоро три недели, как я здесь мучаюсь, голодая и злясь… Э, все равно! Чего ждать? Хромота моя почти прошла. Пойду. Кто меня любит, пусть следует за мной. Правда, «дедушка»?

Последние слова относились к орангутангу, который лениво лежал на траве и грыз свой любимый плод. Обезьяна медленно потянулась, встала и присела возле молодого человека, устремив на него нежный, почти человеческий взгляд.

— Да, — продолжал Фрикэ ласковым голосом, — ты вправду наилучшее из животных. Хотя твой перелом еще не залечен, ты уже сам ходишь за провизией и отдаешь мне лучшую долю. Как жаль, что у тигра такой отвратительный характер, а то он был бы очень полезен нашему отряду. Ну, да я еще его приручу!