Под игом чудовищ. Возмездие

Оказывается, силы орать ещё остались! От воплей и визга буквально закладывало уши! А уж трясла свой кол она так, что масло чуть не выплёскивалось из бочки! Проклятья, которые на весь подвал разносились из прелестного, но перекошенного жутким оскалом ротика, испугали бы и святого. Правда, я к таковым не отношусь никоим боком.

Пришлось, чтоб не обрызгала, отойти подальше, в мой угол к столу, да сесть завтракать – а она пускай себе висит в таком положении и орёт ещё хоть… Минут десять.

А потом попробую, постепенно, конечно, опустить до самого дна бочки – ей как раз должно дойти до подмышек… До обеда надеюсь управиться.»

Лорд Айвен понял, что руки трясутся, а лоб покрывает холодный пот. С голосом тоже удалось совладать не сразу:

– В-ваше Величество!.. Зачем?! Для чего вы дали мне это прочесть?!

Леди Наина смотрела прямо ему в глаза, не отрываясь. В голосе прозвучал плохо скрываемый гнев:

– Для того, лорд Айвен, чтоб вы поняли! Поняли, почему его Величеству так легко оказалось решиться сделать то, что он сделал. И позволить леди Рашель делать то, что она делала. Я знаю, есть на свете люди, имеющие склонность к таким… развлечениям. Садистским приёмам. Наблюдением над тем, как мучаются и страдают другие люди. И чтение подобных документов их как бы… Стимулирует. Вдохновляет. Распаляет желание. В случае, если представятся подходящие обстоятельства, попробовать воплотить всё это в жизнь и конкретные действия и самим! Видите, какое огромное значение имеет слово?

Раньше, говорят, и у древнего диктатора Гитлера, да и у его врага Сталина, была в распоряжении почти такая же могучая Сила. Называлась она – СМИ. Средства массовой информации. Газеты. Радио. И с помощью таких, самых простых и доступных, средств они легко – до удивления! – управляли эмоциями и порывами толпы! Своих граждан. Легко склоняли их начать войну… Или освоение космоса… Или целины… Цель можно было поставить любую! А с помощью одного только верно подобранного слова можно было сподвигнуть людей и на подвиги!

Или – преступления! Особенно, если провозгласить, что это вовсе не «преступления», а так требует долг перед родиной. Или Партией. Ну, или втюхать лопухам, другую лапшу – во имя чего творятся все эти мерзости вроде ГУЛАГа, или холокоста, или…

Не важно.

Сейчас у нас сила и значение печатного, или, как в этом случае – рукописного, слова, сильно снижена. Потому что большая часть нашего народа попросту неграмотна. А молитвы они просто заучивают, зазубривают наизусть. Не особо даже вникая в их смысл. Да и то: отлично осознавая, что влияние книг ещё не изжито полностью, наши высшие церковные чины постановили истребить все книги. Чтоб уж – с гарантией.

Впрочем, дала я вам эту рукопись не только для этого. Чтоб вы осознали мощь воздействия красочно описанного события. Или действия. Я… Как ни подло это звучит – следила за вами, пока вы её читали. Чтоб посмотреть, какие эмоции она у вас вызовет.

Не нужно краснеть, – она жестом ладони пресекла его попытку что-то сказать, – Я понимаю, что это было недостойно и низко с моей стороны. Но…

Проверку вы прошли. У вас вся эта мерзость вызвала именно такие эмоции, как я и надеялась: страх, отвращение, омерзение… Сопереживание и сочувствие жертве.

Поэтому я предоставляю вам решить, как нам поступить с этой… Рукописью.

– Это… правда, миледи? Я… могу с ней сделать всё, что захочу?

– Да, лорд Айвен. Всё, что вам подсказывает ваше сердце!

– В таком случае… – лорд Айвен быстро шагнул к камину, где полыхали куски ствола огромной сосны, и швырнул листки туда – швырнул, как показалось леди Наине, с остервенением и отвращением. Он остался стоять перед очагом, глядя, как огонь жадно и быстро пожирает белые страницы с ядовитым содержанием, и сполохи огня играли на его мужественном лице, придавая ему словно неземной, фанатично-истовый, вид.

Леди Наина подошла и со вздохом прижалась к его широкой спине.

Лорд Айвен медленно и осторожно развернулся. Положил горячие вспотевшие ладони ей на плечи:

– Ты ведь… Знала, что я так поступлю?

– Надеялась. – она улыбнулась, глядя прямо ему в глаза, – Вот и нет ядовитой змеи, затаившейся в письменном столе сира Вателя! Спасибо тебе, милый!

– За что, сердце моё?!

– За смелость. И решимость. У меня не хватало мужества сжечь её самой. Терзали сомнения. А вдруг бы эти мемуары и правда – помогли, как написал однажды лорд Юркисс, какому-нибудь, например, сильно измотанному, очерствевшему и разочарованному в жизни, человеку, ну, или старичку – вновь пробудить, расшевелить его потрёпанное естество? Ну, то есть – заставить опавшего воина вновь… воспрянуть?