Под игом чудовищ. Книга 2

А факты. — мгновенно возвращаю серьёзное выражение на лицо. Женщины невольно вздрагивают — так же делает и лорд Говард, мой высокопоставленный и «горячо любимый» чёртов племянник, когда такое происходит. Думаю, он считает, что моё лицо в такие моменты становится… Несколько пугающим. Колючие пронзительные глаза, заострённый нос, придающий мне вид хищной птицы, и стальные обертоны в голосе — это вам не хухры-мухры! Однако не пугать их я планировал.

Поэтому одеваю на лицо теперь нейтрально-официальное выражение:

— Но моё основное хобби сейчас, когда почти единственное удовольствие, что дряхлому старику осталось от этой бренной и подходящей к концу жизни, это — размышления. А для этого мне необходимы тепло, уют, и вкусная пища. Ну и разумеется — общение.

С интересными людьми.

А единственная польза, которую я могу приносить нашему любимому государству и государю — это, конечно, советы.

Дружеские советы, которые я по своему скудоумию и наивности, пытаюсь, когда меня об этом просят, давать. И скромно надеюсь, что они, эти советы, оказываются, хотя бы иногда, полезными. Ну, или, во-всяком случае, не вредят!

Наконец-то королева прочувствовала юмор ситуации. Потому что рассмеялась. Непринуждённо и с долей самоиронии. Ну вот: теперь она в порядке, и может снова разговаривать со мной на равных, а не как госпожа с рабом, или тюремщик — с заключённым:

— Ваш юмор, милорд, поистине бесподобен. Как и скромность. Это вы — скудоумны? И ваши советы иногда оказываются полезны? — она оборачивается, словно за поддержкой, к своей спутнице, которая за всё это время не то что не проронила ни слова, но и не издала ни звука, — Как вам нравится такое заявление, моя дорогая?

— С позволения вашего Величества, совсем не нравится. Думаю, не сильно погрешу против истины, если скажу, что вся внешняя политика, и оборонная и наступательная доктрины нашей доблестной армии строятся сейчас на предпосылках и тезисах, обоснованных и предложенных лордом Юркиссом. Да и сейчас, если стратегия нападения, о которой упомянул его Величество, окажется успешной, и мы навсегда разделаемся-таки с лордом Хлодгаром и его тварями, обязаны этим мы будем несомненно — этому человеку!

Её Величество оборачивается вновь ко мне:

— Что вы скажете на это, неплохо, на мой взгляд, сформулированное, высказывание, лорд юморист и скромник?

— Скажу, ваше Величество, что переоценка моих способностей порой может быть столь же опасна, как и недооценка. Я всего лишь — «кабинетный» аналитик. По крупицам собирающий информацию. Осмысливающий её. И перерабатывающий в некие… предложения. А уж преобразовывать ли эти предложения в конкретные приказы и дела — решать только его Величеству!

— Тоже неплохо сформулировано. А главное — на этот раз вполне правдиво. Без ложной скромности. И витиеватых хождений вокруг да около.

Она на секунду умолкает, и я вижу, что, похоже, наконец вводная часть обмена «любезностями», как их называют на языке придворных шаркунов, а проще говоря — шпильками, подходит к концу. И дама наконец соблаговолит перейти к тому, за чем они сюда заявились. То есть — к делу. И это хорошо, что не я стал выспрашивать, за каким …ем они припёрлись ко мне, а она сама начнёт.

Потому что древний закон любых народов и переговоров «на высшем уровне» гласит, что кто первым перешёл от экивоков к делу — тот, как правило, и проиграл!»

Когда прошли отведённые на раздумье пять минут, лорд Дилени не стал выделываться, или как-то комментировать глупость или раболепную готовность принять смерть за Хозяина тварей, засевших сейчас в подготовленных к сожжению редутах-гекатомбах.

Он просто махнул факельщикам.

Те практически одновременно подожгли свои редуты — по всему периметру.

Поскольку масла и нефти не жалели, отработав и определив нужное количество горючего на тренажёрах-бараках, построенных на полигоне из таких же брёвен, ещё осенью, всё загорелось как надо. Правда, если б огонь раздувал порывистый и сильный осенний ветер, как было во время учений и проверок, было бы куда лучше. А так, из-за того что днём зимний ветер практически стихал, приходилось факельщикам бегать вокруг бревенчатых строений, прикрываясь уже небольшими щитами, и продолжать поджигать в тех местах, где огонь оказывался послабее… Но так или иначе, через три-четыре минуты весь периметр всех девяти «обработанных» редутов был охвачен вновь могуче загудевшим пламенем, и лучники, стоящие напротив каждых ворот, приготовились.

Лорд Дилени порадовался, что первая линия и вторая линии захвачены или уже уничтожены — высвободившиеся, и резервные подразделения армии Тарсии теперь усиливали все те взводы, что до сих пор располагались напротив тридцати упрямо несдающихся редутов, и, соответственно, их тылов.

Армии их страны нужно закончить всё быстро.

Ведь как бы ни были хорошо одеты, и выносливы и тренированы люди, дольше нескольких часов на таком холоде не выдержать и им! При планировании операции Штаб оценил время между поджогом первых девяти редутов и поголовным истреблением контингента оставшихся, примерно в три — три с половиной часа.