Под грифом «секретно» (СИ)

Не доезжая, наверно, пары километров до их стоянки, машины остановились, и, получив по радиосвязи сообщения о том, что и снайперы заняли позиции, и четвёрки ждут на респаунах, я пошёл вперёд. По дороге и в ожидании сигнала, я немного поспал, что хоть и не способствовало моему успокоению, но хотя бы восстановило силы. Первому часовому, вскинувшему автомат, я приказал опустить оружие и сопровождать меня дальше. Уже вдвоём мы подошли к следующей линии обороны, о чём я успел узнать у своего нового союзника, передавшего также по рации, что он возвращается с «другом». Хоть и было желание красиво войти в окружении живого щита, но практической пользы это бы не принесло, не говоря уже о том, что так наши снайперы узнали бы про мой навык «внушение», поэтому всех встречных я отправлял в лагерь затаиться, не вызывая подозрений, и, когда представится возможность, убить аналитика, а если вдруг запахнет жареным, то им было велено атаковать всех, кто решит мне навредить. В случае успеха операции, я планировал связаться со всеми группами на точках респауна и отдать приказ сразу убивать всех появившихся, и дожидаться меня. С каждым шагом внутри лагеря я всё дальше заходил в мёртвую зону для наших снайперов, но увеличивал количество своих подконтрольных, переваливших уже десяток, как вдруг навстречу мне вышел Пал Саныч собственной персоной…

Какие люди! — противно улыбаясь произнёс он.

Одновременно с его приветствием на меня рванула пятёрка «моих» бойцов. «Ощущение опасности» среагировало моментально, и я отпрыгнул в сторону, вытаскивая пистолеты и удивляясь тому, что он, видимо, может отдавать команды мысленно.

Сейчас! — крикнул я, расстреливая эту первую пятёрку, так как аналитика загораживали спешащие ко мне другие боевики.

Выпустив уже все патроны, я увидел в открывшееся пространство, что возле него застыло несколько человек, держащих его на мушке, но не спускающих курок.

Огонь! — скомандовал я, беря их снова под контроль, но ничего не произошло, кроме того, что меня жёстко повалили на землю.

Отправить Пал Саныча на перерождение было основной целью, для чего я даже не стал реагировать на «ощущение опасности», прекрасно понимая, что смогу подчинить всех оставшихся, если его уже здесь не будет.

Никто тут не выстрелит в меня. Это больше, чем просто «внушение», это у них в подсознании, как гос. пропаганда по тв и радио.

Пусти! — сипло скомандовал я державшим меня прижатым к земле бойцам.

Но они ослабили хватку лишь на долю секунды, тут же снова мощно вцепившись в меня. Чьё-то колено было упёрто мне в шею, отчего мне было тяжело дышать.

Помнишь, как ты меня пытал? Я вот не забыл…

Мне было трудно говорить и я начал пробовать приказывать им мысленно, что у меня вскоре получилось, в то время, пока аналитик в красках рассказывал мне, как именно он вернёт долг. Но снова и снова моё внушение перебивалось волей Пал Саныча. Наконец меня перевернули лицом вверх и приподняли туловище, чтобы я видел разгорающийся рядом костёр. Я воспользовался этим и опять заставил двоих направить на него оружие.

Ха, ты либо дурак, либо упрямее барана. Я ведь тебе уже объяснил, что никто из них не выстрелит в меня. — усмехнулся Пал Саныч, продолжая невозмутимо сидеть у костра.

Отвечать я и не думал, да и особо его не слышал, сконцентрировавшись на спусковом крючке пистолета в руке какого-то бойца, направленном в аналитика — «только концентрация», как раньше тщетно объясняла мне Света. Вскоре от напряжения заболела голова, и захотелось моргать, но я не прекращал попыток.

Вряд ли это упрямство, ты точно… — начал аналитик, приближаясь ко мне вальяжной походкой, но раздавшийся вдруг выстрел прервал его фразу.