Под гипнозом (ЛП)

Меня закрутило в водоворот чистого удовольствия. Соки хлынули из меня и стекали вниз по моим ногам. Я кричала снова и снова, в то время как он кончал во мне, извергаясь внутри меня.

Разбитая вдребезги, как если бы я упала с высокого моста, я удерживала его своими мышцами, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Они все были едва различимыми. Они не хотели его покидать.

Он медленно вышел. Я вздохнула.

Он наклонился и облизнул мои липкие бедра. И это было только началом того, что он облизывал той ночью.

Глава 21

Не подходи слишком близко - это темная сторона, здесь прячутся мои демоны.

Марлоу

Она умиротворенно лежала в моем антигравитационном кресле. Я смотрел на её лицо, невинное и ужасно доверчивое, и почувствовал пронзившее меня яростное желание защитить её. Я ранее это испытывал, но только не по отношению к женщине.

В первый раз это было, когда родился мой сын, и медсестра дала его мне завернутого в одеяло, всего в морщинках, пятнах, красного, и откровенно говоря уродливое маленькое существо – скорее подменыш (вещь ребенок, оставленный эльфами взамен похищенного.- прим.переводчика), чем человек. Его глазки и кулачки были плотно сжаты, и первым ощущением, нахлынувшим на меня были не радость и счастье, а сильный страх.

Смогу ли я защищать его от этого жестокого мира достаточно долго, до тех пор, пока он не сможет позаботиться о себе сам? Это чувство пропало также быстро, как и появилось, но я никогда его не забывал. Удушающая паника. Сейчас это вернулось. Этот страх того, что не смогу защитить её, пока она сама не будет в состоянии это делать. Я отпустил это. Я знал, что смогу добраться до разгадки этой тайны. Я знал, что Ивана выбрала меня неслучайно.

Сегодня моей целью было вернуть её в тот день, когда умерла её мать, но для начала мне хотелось отвести её в безопасное воспоминание. Что-то, что она могла бы рассказать и показать, как и другие успешные путешествия в прошлое.

- Ты в абсолютной безопасности, Оливия, - сказал я тихо. – Нет ничего, что могло бы причинить тебе вреда. Тебе сегодня исполнилось шесть лет, и пора спать. Где ты?

- В башне, - пробормотала она. – У меня был чудесный день. Подарки лежат по всему полу. Ивана говорит, что они могут полежать здесь сегодня, но завтра всё нужно будет аккуратно убрать.

- Она сейчас там? – Она по-детски улыбнулась. – Что она делает?

- Ивана читает мне сказку. «Почему мачеха такая жестокая?» - спрашиваю её я. «Именно так чаще всего изображаются в сказках мачехи», - говорит она. «Почему?» «Потому что она не в силах прекратить ревновать свою падчерицу, я полагаю». Я хмурюсь. «Но ты не такая?» «Конечно же нет», - говорит она и расплывается в наглой ухмылке. «Но могла бы, если бы не любила тебя так сильно». Я киваю. Это кажется для меня совершенно логичным. «Ивана?» «Да, дорогая». «А почему Золушка не расскажет своему папе о том, как её мачеха и сестры с ней поступают?» «Быть может, потому что Золушка была слишком хорошей, чтобы сплетничать о ком либо. И, я считаю, она могла подумать, что если бы её папа узнал об этом, то ему было бы очень, очень трудно сделать выбор между ней и мачехой, так как он любил их обеих». Я хмурюсь и думаю о том, что она говорит. Это довольно шокирующая для меня информация, что отец Золушки любил их одинаково. «Ты думаешь, что он мог бы выбрать злую мачеху, а не хорошую, добрую Золушку?» - спрашиваю я. Ивана скрывает улыбку. Взрослые всегда так делают. «Наверное, нет», - говорит она и закрывает книгу. Я вжалась спиной в подушки. «Если бы я была им, то выбрала бы Золушку», - говорю я. «Я бы тоже», - шепчет она и целует меня на ночь, переключая лампу на синий ночник, и тихо выходит из комнаты. Я слышу эхо от её туфель, пока она спускается по ступенькам башни. А после я смотрю в ночноё небо, полноё звезд, гадая при этом, где моя мама. Начинаю чувствовать себя всё более и более сонной. И засыпаю.

Она замолчала и я уже собирался отвести её в тот день, когда умерла её мать, как вдруг она снова заговорила, и я понял, что здесь есть больше воспоминаний, гораздо больше.

- Меня будит царапающий звук. Я хочу спать. Я не хочу просыпаться, но звук становится громче. Я открываю глаза и прислушиваюсь… и вдруг я просыпаюсь. Это не царапание, которое мне послышалось, а звук когтей, звук собачьих когтей поднимающихся по каменным ступеням башни. Вместе с собачьей, есть ещё одна поступь. Гораздо тяжелее и устойчивей. Шаг за шагом они идут вверх. Я прижимаю своё одеяло к подбородку и задерживаю дыхание. Дверь открывается.

Её конечности начали беспокойно вздрагивать.

- Кто пришел к тебе в комнату?

- Садовник Том и его питбуль Тигр, - сказала она. Дрожь проявляется в её голосе. – Я боюсь их. Я хочу, чтобы они ушли.

- Ничто не может навредить тебе, Оливия. Ты просто наблюдаешь за этой сценой из очень безопасного места.