Под флагом России

— Сэр!.. Сэр!.. — начал кричать плачевным голосом Гарри, увидя командира, стоявшего рядом с рулевым. — Примите нас на шхуну!.. Помираем от голоду и усталости!

Услыхал ли Алексей Павлович жалобный вопль боцмана — неизвестно, но во всяком случае «Крейсерок», подойдя ближе, начал постепенно приводить к ветру и лег наконец в дрейф[65]. Через минуту на приблизившейся вельбот были брошены концы (веревки), за которые промышленники поспешили подтянуться к борту шхуны. Прошло еще немного времени, и хищники выкарабкались, хотя с большим трудом, на палубу «Крейсерка».

— Где остальные?! — чуть не крикнул Алексей Павлович сильно взволнованным голосом, как только все вышли из вельбота.

— Погибли, сэр... Все погибли!.. -— жалобно ответил Гарри, строя грустную гримасу.

Если бы бомба неожиданно разорвалась у ног Алексея Павловича, то она произвела бы меньшее на него впечатление, чем страшные слова боцмана. Едва услышав ужасную весть, он затрепетал, как подстреленная птица; лицо исказилось нервною судорогой, из глаз чуть не хлынули потоком неудержимые слезы. Алексей Павлович был ошеломлен ответом Гарри настолько, что едва не свалился с ног. Мысли у него путались. Он не находил слов для дальнейших расспросов и только повторял сдавленным голосом:

— Погибли... Погибли... Боже мой!.. Это ужасно!.. Погибли...

— Как погибли?! — с ужасом вскрикнул, в свою очередь, приблизившийся Михаил Дмитриевич, услыхав последние слова командира.

Страшная весть мгновенно разлеталась по всему судну и ввергла всех в неподдельное отчаяние. Все внутренне содрогались по поводу непонятной, неожиданной гибели товарищей, которых только накануне видели здоровыми и веселыми, лелеявшими сладкие надежды на скорое возвращение во Владивосток. Какая ужасная ирония судьбы!.. Хотелось бы не верить страшной катастрофе; хотелось бы всем надеяться, что не могло случиться то, о чем даже мучительно подумать... Но... факт был налицо, во всей своей ужасающей, угнетающей душу действительности.

— Где... где это случилось?.. Когда? — с трудом выговорил наконец Алексей Павлович, едва сдерживая невыносимую боль своего сердца.

— Ночью выскочили на камни, сэр... У мыса Терпения, сэр, — стал раболепно рассказывать Гарри. — Как мы туда попали, трудно сказать... Шхуну разбило. Я с товарищами сели на один вельбот, а остальные — на другой... Мы с трудом, сэр, выгребли из бурунов, а другой вельбот перевернуло, и все погибли... На наших глазах, сэр, погибли, и мы никак не могли помочь... Не правда ли? — обратился боцман к товарищам, угрюмо топтавшимся на палубе.

Те молча кивнули головами.

— Шхуна же где?.. Я не видел ее, когда проходил заливом Терпения, — прошептал командир, недоумевая и в то же время мало доверяя словам Гарри. Ему казалось, что тот чего-то недоговаривает.

— Шхуну, сэр, разбило вдребезги, — поспешил ответить боцман тем же подобострастным тоном. — На наших глазах, сэр, разбило... Не правда ли? — обратился он опять к товарищам.

Те так же угрюмо кивнули головами, хотя эти кивки вышли у них более естественными, чем первые, потому что промышленники действительно видели издали, как рассыпалась в бурунах злополучная «Роза».

— Мы должны идти в залив Терпения, — проговорил более твердым голосом командир, как бы советуясь со своим помощником. — Я должен убедиться в полной справедливости слов этого молодца, не возбуждающего во мне доверия... Я не уйду из Охотского моря раньше, — добавил Алексей Павлович решительно, — пока окончательно не выясню, не спасся ли кто-либо?.. Может быть кто-нибудь бедствует на безлюдном берегу, и мы не вправе оставить несчастных умирать с голоду и стужи...

— Конечно, конечно, — повторял Михаил Дмитриевич несколько раз, вполне согласный со жгучим желанием командира идти немедленно на помощь страдающим, может быть, товарищам. Таким же самоотверженным желанием была охвачена вся команда «Крейсерка», который, быстро поставив все паруса, полетел с попутным ветром обратно в залив Терпения.

— Накормить их и запереть в трюм вместе с остальными, — приказал Алексей Павлович своему помощнику, указывая на Гарри с товарищами. — Выпускать же на палубу, в помощь нашей команде, не более как по два человека, по очереди.

— Знаете, нам надо быть очень осторожными с этими негодяями, — продолжал командир в более мягком тоне, как бы оправдывая свое суровое приказание. — Нас ведь меньше их, и они легко могут решиться на какое-нибудь отчаянное дело... Я жду от них решительно всего, включительно до разбоя... Итак, Михаил Дмитриевич, прикажите стеречь хищников как можно внимательнее. Распорядитесь, чтобы у трюма постоянно находились двое часовых с револьверами.

— Есть! — коротко ответил мичман и поспешил исполнить приказание командира...

X