Под девятой сосной в чистом поле

Тетя Оля проспала всю ночь. А утром, она еще спала, к отцу Леониду пришел Паршутин и потребовал свою лошадь. Вернее, не потребовал, а спросил:

– К вам Ленка моя не забрела?

Отец Леонид схватил его за руку и втащил в дом. И начал шипящим шепотом расспрашивать.

Сначала Паршутин на все вопросы давал только один ответ – отрицательно мотал нечесаной головой, а потом все-таки отчасти признался, отчасти наврал.

По его словам выходило, что лошадь у него угнали и он всю ночь бродил по полям и лесам в ее поисках, а утром стал ходить и расспрашивать по дворам.

Но тут проснулась матушка Ольга, и отец Леонид, оставив Паршутина, побежал к ней.

Она сидела на тахте и поправляла волосы. И встретила отца Леонида укоризной:

– Как ты мог, Леня!

Но тут вошли в комнату мы и дружно убедили тетю Олю, что так было нужно и что это самая настоящая военная хитрость.

– И где же ты шлялась? – слышалось за окном ворчанье Паршутина, который выводил со двора лошадь.

И такой же вопрос, только в более ласковой форме, читался в озабоченном и сочувствующем взгляде отца Леонида.

Когда тетя Оля совсем пришла в себя, она рассказала, что могла, о своем приключении.

Дело было так.

Когда она пришла к Люсьене, та очень обрадовалась и позвала Люську. Они быстро накрыли на стол, чтобы отпраздновать такое приятное событие. Люська быстренько сбегала к Марусину за вином, которое он давно им обещал.

– Посидели мы за столом совсем немного, – рассказывала матушка Ольга. – И тут меня потянуло в сон. И все сильнее и сильнее. Я хорошо помню, как Люська сказала: «Ой, что-то меня разморило» – и стала сползать со стула на пол. А за ней – и Люсьена. Помню, что меня это ничуть не удивило, только насмешило. И я тоже уснула.

– Снотворное, – сказал отец Леонид. – В вине. Ах, негодяи! Но откуда же они узнали, Олечка, что ты пошла в гости к Люськам?

Алешка при этом вопросе фыркнул, будто кто-то при нем спросил: «А зачем нужна ложка к обеду?»

– Кто у нас все знает и обо всем сплетничает?

– Паршутин! – отец Леонид встал, сжал свои немалые кулаки и пошел к двери. – Потом доскажешь, Олечка. Я скоро.

– Не спешите, батюшка, – торопливо сказал Алешка. – Он нам еще пригодится.

И отец Леонид послушно вернулся – он целиком и полностью доверял Алешке. Его юному, но очень здравому смыслу.

– Продолжай, Олечка.

– Очнулась я в каком-то чужом доме. И какой-то человек в маске сказал мне, что я должна сделать, чтобы живой и здоровой оказаться на свободе.

– Ах, негодяи! – опять вскочил отец Леонид. И опять Алешка придержал его.

– Не спешите, батюшка. Они от нас не уйдут.

– Вот, – закончила свой невеселый рассказ тетя Оля. – Сняли меня на видео и закрыли в глухой комнате. А через некоторое время, после ужина, я опять погрузилась в глубокий сон. Вот и все.

– Что вы на это скажете, отроки?

– Нам все ясно, – сказал Алешка просто, без тени хвастовства. – Мы знаем, кто это сделал. И мы знаем, что надо сделать нам. И мы это сделаем. Потому что, батюшка, злых людей надо не воспитывать, а наказывать. По вине и расплата.

Вот это выдал!

– И что же будет? – даже с каким-то испугом спросил отец Леонид.

Алешка пожал плечами:

– Ничего особенного. Матушку вашу мы достали, теперь достанем икону.

– А где же она? – опять вскочил отец Леонид. – Где ее прячут?

– Откуда я знаю? – Алешка так широко и удивленно распахнул глаза, что я даже зажмурился. – Если б я знал, то уж сразу бы папе сообщил. И он бы нагрянул со своими бойцами.

– Ничего не понимаю, – устало опустился на стул отец Леонид. – Как же быть?

– Никак. Они сами, собственными загребущими ручками принесут вам икону.

Вот тут, мне кажется, отец Леонид немного засомневался.

И напрасно.

Глава XIII «Козел в ощип»

Солнце готовилось к закату, как сказал бы писатель Марусин.

Мы только что укрыли мамины арбузы пленкой и сидели на крылечке.

– Дим, чего они так медленно растут?

– А я знаю? Наверное, такой сорт.

– Лето скоро кончится, а мы их так и не попробуем.

– В Москву заберем, на подоконники.

– Ага, – засмеялся Алешка. – К Новому году поспеют. Мы их на елку повесим. Вместо апельсинов. – Он помолчал. – Интересно, что нам Дед Мороз в этом году подарит?

Теперь я засмеялся:

– Тебе – диктофон, а мне – мобильник.

– Дим, а как ты думаешь: если на диктофон набормотать, а потом к мобильнику приставить, что-нибудь получится? – Опять что-то задумал.

– Не знаю, – удивился я. – Не пробовал.

– А давай попробуем, – Алешка вскочил. – Прям сейчас. – И он, на секунду исчезнув в вагончике, выскочил из него с диктофоном и мобильником. – Наговори чего-нибудь. – Сунул мне диктофон. – Давай.

Я включил диктофон, подумал и сказал простую, ставшую привычной фразу:

– Я забыл…

Алешка взвизгнул от восторга. И начал было набирать номер отца Леонида, но отказался от своей затеи, на время.

– Нет, – сказал он, – у него сейчас служба – нельзя мешать. Надо уважать чужие убеждения. Пошли на чердак.

Почему надо уважать чужие убеждения именно на чердаке, я так и не понял. Но уточнять не стал.

Мы улеглись перед окошком и долго болтали и любовались церковью, окрашенной лучами заходящего солнца.