Под чужим именем

Элизабет встряхнула головой, чтобы отогнать эти неуместные воспоминания. Джессоп прав, ей следует выйти замуж. С тех пор как умер Пол, прошло достаточно времени, и не было никаких причин откладывать официальное объявление о помолвке. Они могли пожениться. Почему же Элизабет медлила? Почему она не ощущала того же волнения, которое охватило ее накануне бракосочетания с Полом? Может быть, тогда ее возбуждала атмосфера приключения, ведь ей пришлось пересечь океан, чтобы увидеться с мужем. Или, возможно, причины были глубже? Неужели этот год, проведенный в борьбе за восстановление предприятия, лишил ее иллюзий? Когда она выходила замуж за Пола, она была наивна, ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной, между мужем и женой. Теперь она уже представляла, каково это — быть супругой: ни в чем не сметь перечить мужу и всегда выходить из комнаты вместе с другими дамами, когда мужчины заводят разговор о политике.

Пол обращался с ней бережно, будто с хрупким фарфоровым блюдцем, которое может в любой момент разбиться. Ни разу он не взял ее с собой на завод, чтобы показать ей свое предприятие. Каждый раз, когда Элизабет интересовалась, что за компоненты использует Пол в своем производстве, тот говорил ей, что грязную работу лучше оставить братьям Лоуренсам. Ее обязанностью было содержать в порядке дом и дарить Полу счастье. Только после того, как прогремел взрыв и Элизабет вместе со всеми работала среди развалин, откуда еще не были убраны тела погибших и искалеченных, она начала понемногу входить в дела завода и разбираться в технологии изготовления черного пороха. И тогда она раздумала возвращаться к отцу в Англию, хотя именно этого ждали от нее все. Элизабет приняла решение продолжить дело своего мужа, и Джессоп не стал этому противиться. Конечно, от него нельзя было ждать особой поддержки, но, по крайней мере, Джессоп не пытался отстранить ее от дел. Для Элизабет, привыкшей, что мужчины помыкали ею и распоряжались ее жизнью, этого было достаточно.

Элизабет протерла рукавом стекло. Все предметы вокруг были постоянно покрыты тончайшей угольной пылью, которую использовали как сырье для производства пороха. Когда она впервые оказалась на заводе Лоуренса, эта грязь привела ее в ужас, теперь же стала привычной частью повседневной работы. Черная вода в ванне по вечерам после мытья служила лишним подтверждением ее успехов на избранном поприще. Она уповала на то, что новый управляющий поможет ей разрешить проблемы, возникшие на заводе.

Господи, вот и он. Элизабет прильнула к окну, чтобы лучше рассмотреть его. О'Брайен уверенно взбирался по гранитной лестнице, перешагивая через две ступеньки. Как-то сложатся их отношения, размышляла Элизабет. Джессоп был против найма управляющего. Он еще до его приезда утверждал, что ирландцы не желают знать своего места и всюду привносят смуту. Элизабет не понравился этот забияка О'Брайен. Да и самомнение у него ужасное. Но Элизабет интуитивно чувствовала, что он поможет осуществить ее планы. Он сумеет сделать то, что не под силу ей, — объединить рабочих и заставить их как следует трудиться. Но можно ли полагаться на интуицию? Этот человек ударил ее, и его бы следовало арестовать, а не принимать на работу. Может быть, Элизабет просто хотелось настоять на своем, показать характер, как считал Джессоп? Неужели она наняла О'Брайена только в пику Джессопу?

О'Брайен миновал окно, не заметив, что Элизабет наблюдает за ним. Он завернул за угол и вошел в дверь конторы. Лэйси, одна из гончих Элизабет, подняла голову.

Голос О'Брайена донесся до Элизабет из приемной, где он болтал с клерком Ноем, сидевшим за письменным столом недалеко от входа. Она не могла разобрать слов, но, наверное, он сказал что-то забавное, потому что послышался смех Ноя. Элизабет еще не слышала, чтобы Ной смеялся. Она подошла к двери и произнесла:

— Я жду вас, мистер О'Брайен.

О'Брайен кивнул Ною и направился к ее кабинету. Лэйси глухо зарычала, а Фреклс тревожно поднял голову.

— Все в порядке, — успокоила Элизабет собак. — Если понадобится, я скомандую вам взять его.

— Очень мило, — сказал О'Брайен, появляясь в дверном проеме. Он снял верхнюю одежду и стоял в штанах тонкого черного сукна и рубашке из миткаля с закатанными рукавами, открывавшими крепкие мускулистые руки. Его соломенного цвета волосы были собраны в тугую косичку на затылке.

— Ваш багаж пропал в дороге, мистер О'Брайен? — спросила Элизабет, намекая на простоту его костюма.

— Меня пригласили не для ужинов и танцев, меня звали, чтобы я навел порядок в этом хаосе. К тому же, — он потрогал расстегнутый ворот своей рубашки, — здесь жарче, чем в аду.

Элизабет отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбки. Ей тоже было трудно привыкнуть к жаре в колониях, когда она прибыла сюда прошлым летом.

— Вы правы, здесь довольно тепло, но я просила бы вас одеваться подобающим образом, если вы выходите с территории завода.

— Я не нуждаюсь в уроках хороших манер, миссис Лоуренс.