Под чужим именем

— Вы свободны, О'Брайен. — Элизабет отвернулась к окну, и он вышел, громко хлопнув дверью.

Проходя под окном, О'Брайен даже не взглянул на Элизабет, смотревшую ему вслед со слезами на глазах.

19

Элизабет подошла к камину помешать угли, как вдруг раздался стук в стекло: О'Брайен делал ей какие-то знаки. Раздраженная, Элизабет подошла к окну. Неужели этот человек не может войти в дверь, как все? Ей не хотелось сейчас разговаривать с ним. Последние две недели дались Элизабет очень тяжело, возможно, труднее, чем первые дни после смерти Пола. Ей было нелегко обсуждать с О'Брайеном повседневные нужды завода. Слишком живы были воспоминания об их близости. Как ни пыталась Элизабет себя обманывать, она все же скучала об О'Брайене. И вовсе не от одиночества, она бы с радостью пореже встречалась с людьми. Клер часами просиживала в ее гостиной, играя на клавикордах. Джессоп приходил каждый день, уделяя ей гораздо больше внимания, чем прежде. Он дарил Элизабет цветы, французское шампанское и итальянские конфеты. Не так давно благодаря вмешательству Джессопа удалось доставить партию угля на неделю раньше срока, иначе на заводе остановилось бы производство. Впервые он помог ей в работе. Кажется, Джессоп искренне хотел помириться с Элизабет.

И все же Элизабет никак не могла решиться принять его предложение, несмотря на все соблазнительные рассказы о длительном свадебном путешествии в Англию, Францию и Италию. Чем больше Элизабет думала о замужестве, тем меньше она к нему стремилась. Роман с О'Брайеном послужил ей хорошим уроком. Она боялась потерять самостоятельность, свободу, которой сейчас наслаждалась. Элизабет много думала об этом и пришла к выводу: хоть это и идет вразрез с общественным мнением, ей лучше не выходить замуж во второй раз.

Элизабет открыла окно и выглянула наружу.

— В чем дело, О'Брайен? Почему вы не входите в дверь?

— Вам придется пойти со мной на завод, я должен вам кое-что показать.

— Что? — сердито спросила Элизабет. Она старалась не вспоминать вкус его поцелуев.

— Мы расчищали старый фундамент мельницы, оставшийся после реконструкции…

— А при чем тут я?

— Господи, Лиз, может быть, вы сходите со мной?

Элизабет посмотрела ему в глаза. О'Брайен был чем-то действительно озабочен. Она вздохнула.

— Хорошо, подождите, я только надену плащ.

— Я жду вас. Скорее.

Элизабет закрыла окно и по дороге к двери набросила на плечи старый шерстяной плащ. Проходя мимо Ноя, она сказала:

— Я иду на завод с О'Брайеном. Если придет Клер, передайте ей, пусть садится обедать без меня. — Элизабет машинально приложила руку к животу. Она по-прежнему чувствовала себя не совсем хорошо: сказывались переживания последних недель. Ной кивнул в ответ, и Элизабет вышла в сопровождении двух собак на улицу, где на гранитных ступенях лестницы ее поджидал О'Брайен.

— Их обязательно брать с собой? — поинтересовался О'Брайен, раздраженно взглянув на пронесшихся мимо него собак.

— Они с самого утра были заперты в помещении. Лэйси собирается стать матерью, ей нужен свежий воздух.

О'Брайен шел рядом с Элизабет, его светлые волосы развевались на осеннем ветру. Такие молчаливые минуты с ним наедине давались Элизабет труднее всего. Когда они не говорили о делах, у Элизабет разыгрывалась фантазия.

— Чем вы занимаетесь в последнее время? — спросила Элизабет, полагая, что любой разговор лучше молчания.

— Работаю, — ответил О'Брайен, не поворачивая головы.

— А после работы? Играете в кости в «Свином ухе»?

— Немного.

— А как та рыжеволосая? С ней тоже играете? — Элизабет пожалела об этих словах, как только они слетели с ее языка. Досуг О'Брайена уже совершенно ее не касается.

— Какое вам, черт возьми, дело? — огрызнулся О'Брайен.

Элизабет пнула ногой сосновую шишку.

— Может, вам стоит жениться на бедной девушке? Теперь, когда вы лишились жены и детишек, вам самое время вступить в брак.

— Я не из тех, кто женится, и вам это прекрасно известно.

— Я думала, что все мужчины женятся. Брак для них — прекрасная возможность получить прислугу на всю жизнь.

— Мне не нужна служанка. — О'Брайен искоса взглянул на Элизабет.

— Я тоже не хочу выходить замуж, — сказала Элизабет, поднимая капюшон плаща. — Чем ближе к свадебному алтарю, тем меньше мне нравится эта затея.

— Лоуренс снова настаивает?

Элизабет кивнула. Впервые после ссоры они с О'Брайеном говорили по-человечески.

— Он прощает меня. — Элизабет заметила, как О'Брайен вскинул брови.

— Неужели? За что же?

Элизабет понимала, что он ее дразнит, пытаясь выяснить, не рассказала ли она Джессопу об их романе. Но Элизабет на уловку не поддалась.

— Он прощает меня за то, что я оскорбляла его. — Элизабет широко развела руками. — За мое странное поведение в последнее время.

— Как благородно с его стороны, — саркастически заметил О'Брайен.

— Я тоже так думаю.

Лишь через четверть мили О'Брайен снова заговорил:

— Вы собираетесь сделать это?

— Что?

О'Брайен дернул себя за косичку и выругался:

— Проклятье! Вы знаете, что: выйти замуж за этого осла.

Элизабет пожала плечами. Они как раз подходили к цеху, где мололи в гигантской ступе порох.