Под чужим именем

– Надо же, срисовал, – ухмыльнулся Шелестов, качнув головой. – Молодец! Пять баллов за наблюдательность! А вот насчет бухариков тех… прокол. Они оказались самые настоящие. Известные в районе личности. Пьянь и рвань. В отделение мы, конечно, сразу позвонили, когда выяснилось, что ты влип в историю. Иначе еще неизвестно, чем бы все для тебя закончилось. Ведь один из этих уродов – племянник большого городского начальника. А ты ему челюсть сломал в трех местах… Я так полагаю, Охотник, ты хочешь узнать, куда, собственно говоря, влип. И кто мы такие и чем занимаемся в свободное от скуки время.

– Хотелось бы, конечно, – сдержанно улыбнулся Корнеев. Кажется, с этим тертым волкодавом они найдут общий язык. Подполковник не держал дистанцию «командир – подчиненный», не умничал, не наводил тень на плетень, а играл открытыми картами. Такие люди Славе всегда нравились. К ним он чувствовал интуитивное расположение.

– Насчет милиции ты, разумеется, прав. Моя команда действительно не имеет ничего общего с этим тупым и жлобливым сбродом в портупеях. Вежливо говоря… Мы другого поля ягоды. Официальное название команды – сухая аббревиатура из пяти букв – тебе ничего не скажет. Да и лишнее это… Главное – мы подчиняемся напрямую Хозяину. О существовании группы знают очень и очень немногие, даже среди высшего командного состава НКВД и армии. Сам Хозяин называет нас «стерхи». Кто такой стерх, знаешь?

– Птица. Кажется, журавль.

– Верно. Осторожный, мгновенно прячущийся при появлении человека, но с таким острым и прочным клювом, что если случайно долбанет – мало не покажется. Наша работа – это специальные операции особой государственной важности. Не столько на территории родного Отечества, сколько… за пределами его священных границ. Как говорится в русских народных сказках: «В тридевятом царстве – тридесятом государстве». Понимаешь меня, Охотник?

– Стараюсь. – Сердце Славы сжалось, дернулось и застучало, словно пулемет.

Такого он явно не ожидал. Все что угодно – но не это. Даже самые смелые прогнозы по поводу будущего «места под солнцем» в грозной структуре государственного террора по сравнению с реальностью оказались ничтожны, как горбатый сопливый карлик перед мускулистым великаном Ильей Муромцем. Если продолжить начатую Шелестовым тему русских народных сказок, то про такие крутые повороты в судьбе главного героя там обычно говорят: «Из огня – да в полымя». Слава внимательно прислушался к самому себе, к своим внутренним ощущениям и не отыскал там ни малейших следов притаившегося в дальнем углу липкого страха.

Элитная, строжайше засекреченная боевая группа, напрямую подчиняющаяся кому-то из высших командиров страны – либо в НКВД, либо в Генеральном штабе – это очень серьезно. Про теневую сторону пребывания в компании стервятников и грозную личность Хозяина Слава предпочел даже не думать. Опасные мысли. И бесполезные. Во-первых, он изначально знал, что шел на смертельный риск. Во-вторых, имя того, кто непосредственно отдает приказы, ему все равно никогда не узнать. А в-третьих, уже слишком поздно. За него все решил подполковник Шелестов. Битый хищник не стал тянуть резину, сразу же рванул с места в карьер. Обратного хода нет. Впрочем, если вдумчиво разобраться, так даже легче. Нет свободы выбора – нет головной боли.

Поняв и приняв сей факт к сведению, Слава… лишь поудобнее устроился на скрипучем кожаном сиденье петляющего по колдобистым улицам Ленинграда черного автомобиля и окончательно успокоился. Ничто так не сушит душу, как неизвестность. Теперь с ней покончено. И будущее – пусть в самых общих чертах – уже отчетливо замаячило на горизонте. «Стерхи» так «стерхи».

– Бог не выдаст – свинья не съест, – кажется, Слава так погрузился в свои мысли, что произнес эту фразу вслух.

– Я в таких случаях говорю иначе, – понимающе прищурился Шелестов. – Где наша не пропадала. Наша пропадала везде. И на суше, и в воде. А также в воздухе… С парашютом, я так понимаю, ты еще не прыгал?

– Научусь, – спокойно пообещал Слава.

– Я даже не сомневаюсь. У нас в команде, в отличие от милиции и армии, за брак в работе, неподчинение и невыполнение задания, а также за прочее разгильдяйство в звании и должности не понижают. И в рядовые и патрульные пинком под зад не переводят, без перспективы дальнейшего служебного роста… В «стерхи» крайне трудно попасть, Слава. Но еще труднее вернуться обратно, в обычную жизнь. Покинуть группу можно только двумя способами: или посмертно, как герой, или заслуженно, с пенсией, которая не снилась даже генералам… С первым вариантом, надеюсь, понятно. А второй – это когда по состоянию здоровья или возрасту приходит срок зачехлять оружие.

– Я понял, Максим Никитич, – кивнул Слава. – Меня это устраивает. Кстати, куда мы едем?