Под чужим именем

— Я тоже надеюсь. — Он посмотрел на серебряную крышку, которой была накрыта ее тарелка. — Может, теперь приступим к еде?

Она сняла крышку со своей тарелки, на которой лежал холодный салат из морепродуктов, свежие роллы и кусочек сливочного масла.

— Выглядит аппетитно, — сказала она, зная, что едва ли сможет съесть хоть кусочек.

— Да, — согласился он, смотря не на тарелку, а на нее. — Очень аппетитно.

Она покраснела, и ее тело встрепенулось от желания.

— Похоже, я не смогу есть сейчас.

— Тогда, может, не будем обедать, а пойдем сразу ко мне?

— Нет! — смеясь, перебила его Ханна. — Конечно же нет.

— Конечно же нет? Неужели прошлая ночь была настолько ужасна?

— Ты же знаешь, что прошлая ночь была чудесна.

— Слава богу. А то я уже начал волноваться.

Он нравился ей таким — игривым, легкомысленным, веселым.

— Я хотела бы остаться, потому что здесь очень красиво, а еще потому, что тебе пришлось потрудиться, чтобы все подготовить, и я не хочу, чтобы твои усилия пропали даром. Но если ты хочешь, мы можем уйти.

— Как я понимаю, решение за мной?

— Ты же король.

Он посмотрел на нее, задержав взгляд на ее полных губах.

— Мы останемся, — наконец сказал он. — И пообедаем. Но как только закончим, пойдем ко мне в постель.

Глава 11

Ханна изо всех сил старалась есть, но кусок не шел в горло — в ее животе порхали бабочки, а Зейл, смотревший на нее голодным взглядом, еще больше отвлекал ее от еды.

— Ты ничего не ешь, — сказал Зейл, тарелка которого была уже почти пуста. — Тебе не нравится омар? Это одно из моих любимых блюд.

— Нет, почему же, он вкусный.

— Откуда ты знаешь? Ты к нему даже не притронулась.

Она вздохнула:

— Тем не менее я счастлива.

— Правда?

— Я никогда не забуду сегодняшний день. Этот вид, эти цветы… и разговор с тобой. Многим ли женщинам выпадало счастье обедать с Зейлом Патеком в башне его дворца с видом на море? Думаю, что немногим.

— Только тебе. И когда-нибудь мы повторим это. Может быть, в нашу первую годовщину.

— Это было бы хорошо, — прошептала она, зная, что первую годовщину Зейл отпразднует не с ней. Но сейчас ей не хотелось думать о том, что она уедет, — впереди был остаток сегодняшнего дня, ночь и, возможно, завтрашний день.

— Поцелуй меня, — попросила Ханна.

Его глаза загорелись огнем, а ноздри расширились. Ханна почти физически ощущала его желание.

Он поднял ее со стула и прижал к одной из стен. Опустив голову, он коснулся ее губ легким поцелуем, и она застонала от удовольствия.

— Ну и как тебе? — спросил он, целуя ее за ухом. — Понравилось?

— Нет.

— Почему нет?

— Этого недостаточно, — пробормотала она, проводя ладонями по его широкой груди. — Поцелуй меня по-настоящему.

— Вот так? — спросил он, покусывая мочку ее уха.

Она почувствовала, как внутри ее просыпается желание.

— Нет. Хочу настоящий поцелуй, чтобы сегодняшний день стал идеальным.

Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза, прежде чем их губы встретились. Он целовал ее сначала медленно и нежно, а потом страстно и отчаянно. Его губы раскрыли ее губы, его язык завладел ее ртом. Она хотела его. Более того, она хотела выйти за него замуж, родить ему детей и состариться вместе — но знала, что ничего из этого у нее не будет. У нее было только настоящее. И она решила наслаждаться настоящим в полной мере.

Она чувствовала шероховатость его подбородка, тонкий запах его одеколона, вкус вина на его языке. Он прервал поцелуй и посмотрел на нее. Его взгляд был затуманен желанием, и она подняла руку, чтобы коснуться пальцами его губ. Это было чудесно. Чудесно и… страшно.

— Какая ты красивая, — сказал он, целуя ее пальцы. Затем он подхватил ее на руки, отнес на камень в тени башни и усадил на край камня. Откинув ее юбку, он раздвинул ее бедра и провел пальцами по шелковым трусикам. — Как горячо.

Ханна задрожала от желания.

Зейл отодвинул шелковую ткань в сторону, и Ханна вцепилась в камень руками. Еще ни один мужчина не смотрел на эти части ее тела.

— Что ты делаешь со мной? — простонал он, лаская пальцем ее влажную плоть.

— Это не я… — задыхаясь, проговорила она. Ее кожа стала настолько чувствительной, что прямо-таки горела. — Это… ты.

— Нет. Я никогда еще не желал женщину так сильно…

Зейл продолжал ласкать ее, и ее желание становилось все сильнее. Она была близка к оргазму, но ей было немного не по себе от того, что Зейл смотрел ей в лицо. Она еще никогда не была настолько открыта перед мужчиной — физически и эмоционально, — и это одновременно возбуждало и пугало ее. Ей не хотелось, чтобы Зейл видел, насколько сильно она желала его.

— Хочу увидеть твой оргазм, — сказал он.

Она покачала головой. Она никогда не была раскрепощенной в сексе — ее университетский бойфренд даже упрекал ее за холодность в постели, — но Зейл пробуждал в ней самые смелые фантазии.

— Я н-не могу, — заикаясь, проговорила она, пряча глаза от Зейла.

— Почему?

— Ты же смотришь!

— Я люблю смотреть.

Она снова покачала головой, закусив губу. Напряжение переполняло ее.

— Тогда закрой глаза.