Под чужим именем

Элизабет с восхищением наблюдала, как струйки воды стекают с его волос по широкой мускулистой спине. Вид обнаженного мужского тела не был для нее в новинку. Ведь она была замужем. Но торс этого ирландца, казалось, был высечен из того же гранита, что и окружавшие их холмы. Каждый мускул вырисовывался под загорелой кожей. На его груди Элизабет заметила узкую полоску светлых волос, сбегавшую к животу и скрывавшуюся под поясом штанов, и, смутившись, отвела глаза. Этому человеку нельзя было отказать в мужественности, промокшие штаны обтягивали его ноги, не оставляя простора воображению. Она почувствовала, что ее щеки горят. «Что со мной происходит?» — думала Элизабет, откидывая прядь волос со лба. Никогда раньше она не позволила бы себе глазеть на мужчину, даже такого красивого, как этот.

— Нет, так поступил бы вовсе не каждый. Никто бы и глазом не моргнул, если бы вы дали ей утонуть. Это был бы просто еще один несчастный случай.

— А вы бы дали ей утонуть? — спросил он, глядя ей прямо в лицо своими зелеными глазами. Она смутилась и отвернулась.

— Нет. Я хорошо плаваю и, если бы не вы, это сделала бы я.

— Значит, между нами гораздо больше общего, чем мы думали. Не правда ли, хозяйка? — Он улыбнулся ей, будто это была шутка, понятная только им двоим. Но она этой шутки не знала. Элизабет смотрела себе под ноги. Этот человек действовал на нее странным образом: у нее начиналось сердцебиение и кружилась голова. Боже милосердный! Да неужели она испытывает к нему влечение? Нет, не может этого быть. Подумать только! Элизабет Таррингтон Лоуренс испытывает влечение к своему рабочему! Она чуть не рассмеялась вслух. Джессоп прав: ей пора выйти замуж и познать супружеское счастье. Вдали возле цехов Элизабет заметила своих собак, резвившихся у кромки воды, и позвала их. Они примчались, шумно отряхиваясь, и обрызгали ее и О'Брайена.

— Проклятые собаки, — пробурчал он. Элизабет рассмеялась, в такую жару холодные брызги были даже приятны.

— Не понимаю, что вам не нравится, мистер О'Брайен, ведь вы и так уже мокрый.

Он нахмурился.

— А вы всегда берете собак с собой?

— Всегда. Они должны защищать меня от всякого сброда, так говорит Джессоп.

— Да уж я вижу, как они свирепы, — сказал он, взглянув на собак, и они оба рассмеялись. — Скажите мне, этот джентльмен…

— Джессоп Лоуренс.

— Да. Кто он?

— Вообще-то это совершенно вас не касается, мистер О'Брайен, но я скажу вам, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Он — брат моего покойного мужа, его владения находятся рядом, он живет там вместе с Клер, своей сестрой. — Почему-то Элизабет не решилась сказать, что они с Джессопом помолвлены.

Они уже дошли до цехов, и О'Брайен натянул рубашку прямо на Мокрое тело. Теперь Элизабет даже не стала отворачиваться. Что дурного в том, что она смотрит на одного из своих наемных рабочих?

— Значит, завод на самом деле принадлежит ему?

— Нет, — ответила Элизабет, скрестив руки на груди. — Я же сказала вам еще вчера, мистер О'Брайен, завод Лоуренса принадлежит мне.

— Не надо на меня злиться, — попросил О'Брайен. Он стоял на одной ноге, пытаясь натянуть чулок. — Я просто хочу быть уверен, что, когда я наведу здесь порядок, не появится какой-нибудь разряженный джентльмен и не испортит мне всю работу.

Внезапно они вновь стали противниками. Элизабет не знала, что она сказала такого, отчего он вышел из себя Да это и неважно. Он не обязан хорошо относиться к ней, он просто должен хорошо делать свою работу. Она отвернулась и стала взбираться вверх по гранитным ступеням, врезанным в землю.

— У вас был целый день, мистер О'Брайен. Мы не можем больше терять время. Я жду вас с отчетом утром у себя в конторе.

— Вы обещали мне несколько дней.

— Я передумала. Завтра прибывает груз нитрата калия. Мне нужно, чтобы завод работал к концу недели, мистер О'Брайен.

О'Брайен тихо что-то пробормотал. Ей послышалось, что это было слово «сучка». Она стремительно обернулась.

— Вы что-то сказали?

— Ни слова, хозяйка, — мило улыбнулся он. — До завтрашнего утра. Желаю вам удачного дня, мадам.

4

Сидя в общем зале таверны «Свиное ухо», О'Брайен выставил вперед ногу в тяжелом ботинке, преградив дорогу хорошенькой рыжеволосой служаночке. Она была милашка, с гривой вьющихся ярких волос, зелеными, как у него, глазами и милыми розовыми щечками. Он частенько встречал таких девушек в веселых уголках, где ему приходилось останавливаться, чтобы пропустить кружечку пива и сыграть партию в кости. Ее полосатая юбка была слишком короткой, чулки плохо натянуты, на старенькой муслиновой блузке с глубоким вырезом виднелись желтые пятна от пота под мышками. Зато зубки ее были белее жемчуга, и улыбалась она задорной вызывающей улыбкой.

— Добрый вечер, красотка!

Она вскинула голову и покрепче подхватила тяжелый поднос с пивными кружками.

— А вы, должно быть, тот самый новый управляющий Лоуренсов, о котором все столько болтают.

— Меня зовут О'Брайен, милашка. — Она соблазнительно повела бедрами.

— Я слышала, вы спасли сегодня ребенка, но никто не сказал, что вы такой славный.