Под чертой (сборник)

Проблема российской политики в отношении рынка алкоголя в том, что она действует только запретами без побудительных стимулов. И даже запреты устроены так, что все равно поощряют потребление крепкого. Зайдите в любой супермаркет и пройдите вдоль рядов с пивом. Знаете, какое будет самым дорогим среди, скажем, «Балтики»? То, которое с пометкой «0» – безалкогольное. Я пиво не пью с тех пор, как при Путине избавился от пивного живота, но безалкогольное порой потребляю. У него вкус пива, но калорий минимум. Так вот, у нас всегда и везде безалкогольное пиво – самое дорогое. В ресторанных картах – нередко запретительно дорогое. При том, что его не всегда сыскать.

Пройдите далее: к винным рядам. Какое вино будет самым дешевым? Правильно: не сухое, а полусладкое полугадкое. Производят его так: провальный урожай, скверные виноматериалы, которые откажутся потреблять в других странах, разбодяживают сахаром для России. Сахар имеет свойство перебивать любой вкус. А в организме «первым переваривается именно сахар, отчего усвоение алкоголя задерживается и продукты его распада накапливаются» (это я снова процитировал Брюна). Сухое же вино – я уж не говорю про французское, но даже чилийское или аргентинское – в России невероятно дорого. В московских супермаркетах под 300 рублей бутылка, а в регионах и того дороже. Какой выбор сделает человек с зарплатой в 10 тысяч, если водка вдвое дешевле? Правильно: мужикам – беленькое, бабам – сладенькое. На людей действуют экономические стимулы. Вон, в Питере особо экономные приноровились возить вино из Финляндии.

Кстати, Финляндия тоже была страной глушащих водку и самогон мужиков, куролесящих во хмелю. (Первое впечатление 20-летней давности: селянин, шатаясь, выходит к шоссе, расстегивает штаны и мочится на дорогу. Затем падает у дороги). Но там не только вводили драконовские меры (госмонополия на алкоголь: строго через компанию Alko; долго действовал запрет на торговлю спиртным по выходным), но и стали менять политику в целом, перетаскивая нацию с водки на сидр и вино. Каталог сухих вин Alko таков, что хочется попросить об алкоголическом убежище. Сегодня это страна, где не квасят в усмерть, а проводят вечер в ресторанах и барах за бокалом: финны неплохо научились в вине разбираться.

Финляндия, как и мы – страна не винопроизводящая. Ну, делают сидры или ягодные вина, но так и у нас есть Гай-Кодзор или «Фанагория». А в целом – слезы. Однако, импортируя вино, Финляндия умудряется поддерживать монопольные цены, близкие к французским или испанским. У нас такое тоже могло быть (и было), когда б мы вино покупали у соседей. Но в России, помимо главного нарколога Брюна, есть и главный санитарный врач Онищенко, запретивший – в целях заботы о здоровье нации, кто бы сомневался! – импорт вина из Грузии (Россия как раз собиралась воевать с Грузией) и Молдовы (там были проблемы с русским Приднестровьем).

Геннадий Онищенко человек закрытый, на ток-шоу не ходит, однако от людей, его знающих, я слышал, что он блистательный эпидемиолог. И одновременно – нечто среднее между Победоносцевым и Торквемадой, охранитель устоев, готовый, ради торжества России, отправить на плаху все человечество. Такие люди обычно идут напролом. Запретом на ввоз грузинского вина (мне до сих пор жалко молодого, зеленого, пить надо сильно холодным, «Мцвани» – ах, какое было вино!) он умудрился отдавить ногу не только грузинам, но и французам. Потому что грузинское вино давно большей частью французское. Французским «Перно Рикар» в Грузии выкуплены заводы, вложены гигантские деньги, – я на заводе в Телави был, и какие силы французы приложили к поправке разрушенного еще при СССР виноделия, оценил.

Когда Онищенко запретил импорт «Мукузани» и «Киндзмараули», грузины вылили в канавы 800,000 бутылок вина. Некуда было девать. И текли винные реки, хоть и без кисельных берегов. Люди рыдали. Не только потому, что оставались без средств к существованию, но и потому, что это уходил в землю их труд, смешивалась с грязью их культура.

Не думаю, если оценка Онищенко как Торквемады справедлива, чтобы в его сердце хоть что-то дрогнуло. Но вообще-то и Торквемада должен понимать, что сотни тысяч не дошедших до нас бутылок сухого превратились у нас в сотни тысяч бутылок дурного и крепкого. Зависимость не терпит пустоты. Так что Торквемада приложил свою руку и к российской пьяной преступности, и к ранней смертности.

Я завершаю.

2012-й год в России будет годом нового наступления на алкоголь. В первом полугодии акцизы на спирт вырастут на 10 %, во втором – еще на 20 %. Онищенко, вот, под Новый год предложил поднять цены на водку до 100 долларов.

Запрещать – дело нехитрое, запрещать можно и с бодуна.

Вот как и что поощрять – об этом лучше думать на трезвую голову.

Потому что когда все запрещают, и ничто не поощряют, – тогда да, тогда остается только с горя напиться.

2012