Под черным флагом

— Вот что, меня завтра нет, я дам твою почту Петровичу, это автор, если что ты его попинай без всякого стеснения, и потом глянь что выйдет. А я ему сейчас позвоню, объясню, что теперь я — это ты. И вообще — это будет только твое направление, ясно?

— Мне-то ясно — Шелестова опустила глаза. — Вот только как-бы вас Виктория Евгеньевна за это не распяла.

— Чего? — не понял я.

— Вы мне отдали новое направление, не посоветовавшись и не согласовав это с ней… Ой, будет вам а-та-та.

Я возмущенно булькнул горлом. То ли она меня провоцирует, то ли и впрямь так думает — поди пойми.

— Что у вас тут? — о, Вика, легка на помине, стоит в дверях.

— Вик, я ввожу новое направление, комикс будем делать на отдельной вкладке. Курировать его будет Елена, у нее все контакты художника, и насчет всего остального она тоже в курсе. Окажи ей поддержку, ту, которая понадобится.

— Почему она? — Вика порозовела, а кончик носа у нее побелел. — Что за комикс, ты мне ничего не говорил про него? Откуда вообще взялась эта идея?

— Идея возникла у меня на прошлой неделе — пояснил я ей очень миролюбиво. — Не знал — выйдет из нее толк или нет, потому никому ничего об ней и не говорил. Смысл вроде в ней есть, Петрович, это художник, молодчинка, единственное, надо все в цвете сделать, что Лена и отметила. А почему я ей это направление отдал — идеи она подала хорошие, да и в целом уже в теме. Ну, и потом — толковых сотрудников надо продвигать, согласись?

— Толковых? — Вика побелела уже вся. — Ну так отдай этой толковой мое место, что такого, ее же надо продвигать. Она же умница, красавица, все знает, все умеет, а я так, лохушка сельская, что от меня пользы!?!

Под конец фразы она сошла на визг, окончив ее, вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

— Эк ее разобрало — Лена покачала головой. — Для одной ревности чего-то громковато, может, еще и месячные?

— Да нет вроде — удивленно ответил ей я на автомате. — Всегда такая выдержанная была, и на тебе.

— Вы сегодня лучше не засыпайте — посоветовала мне Шелестова. — Не прирезала бы она вас в состоянии аффекта. А что? Чик по горлу — и вы уже на небесах.

— Да тьфу на тебя — нахмурился я. — Вот же язык без костей.

— Ну, если что, приезжайте ко мне — подмигнула мне Шелестова. — Дам вам политическое убежище, стакан чая, сухарь с ванилью и диван в маленькой комнате.

— А мне почему-то страшно стало — раздался голос Таши — Уж очень у Виктории Юрьевны лицо белое-красное было, как эмблема у «Спартака».

— Н-да — Шелестова выглядела слегка озадаченной. — Переборщили. Ладно, пойду с художником сама свяжусь, вам явно не до того. И вот еще — надо сразу, в этот номер рекламу дать, что мол, ожидайте в ближайших номерах и все такое.

Я прогулялся по этажам редакции. — Вики нигде не было. Охранник, до которого я добрался уже сильно обеспокоенным, мне рассказал, что она ушла из редакции, причем очень быстрым шагом.

Подписав номер и возложив на загордившуюся Шелестову оставшуюся административку, я свалил домой, надеясь, что Вика там сидит и чай пьет… Или даже лежит и спит.

Дома ее тоже не оказалось, телефон у нее по-прежнему не отвечал, и я уже было серьезно занервничал, как она объявилась сама.

— Ты где? — спросил я ее с порядочным облегчением — слава богу, хоть жива, а то у нынешней молодежи такие пузырьки в голове, мало ли что удумает. Добро, если просто отомстить надумает, это неприятно, но не страшно, в конце концов женщина не пирожок, в одиночку не съешь, а вот если бритвой, да по венам… Хотя, тут я, наверное, себе уже льщу, не такая я уж и выгодная партия, чтобы до таких крайностей ради меня доходить.

— Я у сестры — немного отстранено сообщила мне Вика. — Она, правда, сейчас в этой вашей капсуле, но это неважно. Я сегодня не приду ночевать, ты там что-нибудь себе разогрей, там есть в холодильнике разное.

— Вик — я был удивлен — давно уже не было ситуаций, в которых я не знал, что говорить женщинам. Но вот сейчас — не знал.

— Киф, ты не думай, просто тут все сразу навалилось, все так сложно. — Вика говорила с интонациями, которые ей никак не могли принадлежать, в голосе ее были нотки очень уставшей от жизни женщины, но никак не совсем юной девчонки. — Все так запуталось, я не знаю, я не хочу, я не могу… Мне надо подумать. Киф, я очень устала.

— Вик, да что происходит? — черт, сам виноват, дооткладывался.

— Происходит — в трубке прозвучал смешок. — Столько всего происходит, ты просто даже себе не представляешь. Но ты не бойся, я сильная, я выдержу.

— Да я и не сомневаюсь, но может это все стоит обсудить? Спокойно, без нервов? Ну, если тебя Шелестова так бесит, ну давай…

— Да что Шелестова — прошуршал совсем тихо Викин голос. — Ты не играй сегодня, поешь и спать иди, ты же тоже вымотался, а завтра у тебя трудный день в игре, я же помню, ты говорил. До завтра!

И в трубке раздались гудки. Я очень хотел перезвонить, не люблю недосказанности, но понимал, что не следует торопить события. Теперь уже — не следует. Пусть перебесится, а там видно будет.