Под часами

— Да…— Протянул, наконец, пришедший…— но и я ничего не понимаю… вот ведь…— он шагнул вперед и оглянулся: куда бы положить сумку… теперь только все увидели в руках у него большую матерчатую сумку с выпирающими боками. Другая красивая кожаная висела на плече…

— А что вы не понимаете? — Засуетился Соломон. — Это же Авик… тот, про которого я вам рассказывал, что его товарищ привез меня из синагоги, а теперь он ко мне приезжает… они надо мной взяли шефство, и приезжает Авик… но откуда вы его знаете?…

— Мы?.. — Удивилась Наташа…— Мы еще раньше вас его знаем… так получилось… но…

— Вот тебе и пьеса — а говорят: так в жизни не бывает… Здравствуйте, Наташа… Станислав Борисович…— он протянул руку…— я, Соломон Михайлович, потому так приехал неожиданно и поздно, что достал карпа…

— Что? — Опешил Соломон, — какого карпа?

— Карпа! А замораживать не хотелось…— он еще хвостом дергал… изуверство, конечно… да век такой… ну, я и решил… а тут так вышло… Вы будто бы мне… кажется… вы что-то, может быть, не так… я что-то тревожился. Мне казалось, что надо вас непременно повидать… а раз все в порядке, я…

— Отчего же. — Отказался Сукин… я всегда верю в такие подарки судьбы… у меня этих неожиданных встреч… в жизни много было…

— Ой, Слава… боже мой! — Наташа пыталась сгладить резкость…

— Я сейчас уйду. — Вспыхнул Автор. — Извините, что помешал… действительно… эээээ, да… поскольку я ухожу…

— Нет. Нет, нет! Как можно?! — Вскинулся Соломон…

— Вам там деньги причитаются… — Не обращая внимания, продолжил Автор… Сукин вскинул брови…— Да. Я был в ВААПе — там… вообщем так получилось… театр не заключил с вами договор на использование ваших произведений… стихов… поэтому я написал распоряжение, и вам по спектакльно отчисления идут… уже наверное, спектаклей сорок… больше прошло… я вашей фамилии не знаю… так что по псевдониму и написал распоряжение…

— Это что значит?…— Спросил Сукин — Что? — Не понял Автор — Распоряжение? Зачем?…— Сукин склонил голову набок.

— Так полагается… ваши стихи в пьесе… за публичное исполнение…

— Нет, так не полагается… я прошу вас, киндер, киндер… хоб рахмонес… давайте за стол… Наташа, что же это такое? Наташа! Авик, что такое, что такое… киндер… у меня в доме опять шумно… это так хорошо, киндер… знаете, что мне сказал сегодня этот начальник? — Вдруг проговорился Соломон…

— Какой начальник? — Взяла его под руку Наташа…

— Какой начальник?…ой… их вейс… начальник… я знаю… он мне сказал…— все молча ждали. Глаза Соломона наполнились слезами…— Он мне сказал, что у меня же есть дом и пенсия… и они не могут отпустить меня в недружественную страну…

— Ничего не понимаю. — Вставил Сукин — Соломон, вы где были?…

— Где я был? Сядьте, так я вам все расскажу… я уже не могу терпеть… мне же теперь есть, кому рассказать… так я ему сказал, что это она ему недружественная, а мне… у меня там братья и сестры, которых они вместе с Гитлером не успели добить…

— Вы ему?…

— Нет. Я не сказал… я так подумал… но, что ему она недружественная, а мне наоборот очень дружественная, я сказал… вы не верите… чтоб я так жил!

— Соломон, — сказал Сукин, — мудрец Соломон… эх… садись, писатель, хрен с ними, с деньгами, садись… будем пить водку… Соломон, где купить водку?

— Водку! Эйх мир а шикер? Он не знает, что водку уже не продают… поздно… но мы что-нибудь придумаем… моя пейсаховочка не хуже вашей водки… у меня же теперь бывают люди… так я запас немного… люди…

Утром Наташа поплелась на станцию, на рынок — она везде умела расположиться, как дома, и трудно казалось представить ее теперь живущей в другом месте. Слава влетел в дом и закричал сдавленным голосом:

— Вы какую газету выписываете, Соломон?! — Он стоял пред стариком с обрывком газеты в руках, и лицо его было темным и старшным — Что случилось, Слава? Что случилось, я спрашиваю? — Тот был не в силах ответить и только легко потрясал обрывком газеты. — Здесь что-то написано? Я выписываю газеты? Какие газеты? О чем вы говорите? Сядьте, что случилось, хоб рахмонес, Слава? — Сукин опустился на стул, кинул свои руки на стол и обронил на них голову. Соломон медленно вытянул из его пальцев обрывок и стал внимательно вертеть перед глазами… потом он напялил очки и принялся делать то же самое с новым усердием. — Я знаю, какая это газета? Я выписываю… чтоб я так жил…— ворчал он вполголоса…— они же все в магазинах заворачивают в газету… все заворачивают в газету… эти мальчики, когда мне что-нибудь привозят, так заворачивают в газету… я знаю, какая это газета? Их вейс?…и что такое в этой газете…— Сукин поднял голову, взял из его рук обрывок, перевернул на другую сторону и протянул Соломону, держа большой палец как раз на краю черной рамочки с половину спичечной коробки в самом нижнем углу…— Что? — перехватил Соломон и стал медленно по слогам неслышно читать, шевеля губами…— это он. — Сказал он через минуту…— зря вы его искали. Это точно он…

— Какая это газета, Соломон?