Под боссом

— Вашей внучке не десять, и в обиду она себя не даст.

— Не даст, конечно, — ворчит старый хер. — Тебе в лицо порычит, зубы поскалит, а потом в нору к себе забьется и будет тихо в подушку скулить. Бабы это, губастый. Всегда надо в голове держать, что их мозги через секунду могут превратиться в кисель. У Сани еще потверже, чем у остальных. Ну это Ждановская порода.

Слева амбал начинает ерзать и ухмыляться — очевидно, это снова какой-то их местный прикол, его полотенце ненароком задирается, и я перед моими глазами вываливается пожарный гидрант. Блядь, как это теперь развидеть? Он все это время сравнивал, что ли?

Еще и старик справа потеет и разглядывает меня. Явно ждет чего-то. Я первый раз у родственников на смотринах, еще и в окружении двух членов. Что вообще нужно говорить в таких случаях?

— У меня к Саше все серьезно, — мне приходится сжать задницу, чтобы выдавить из себя эти слова. Я никогда не перед кем не отчитывался, но сейчас интуитивно чувствую, что так надо. Саша неделю за это мне сосать будет после работы.

А сейчас они чего меня глазами пилят? Больше мне сказать нечего.

— Максим, пару поддай, что ли, — старик, наконец, отрывает от меня взгляд. — А то у гостя нашего морда недостаточно красная. И веники готовь. Надо человека как следует уважить.

Я каким-то седьмым чувством ощущаю, что прошел первый этап испытаний, и сейчас меня, очевидно, ждет следующий. Так и выходит. Только второй этап — оказывается еще тупее первого — амбал и старик просто по очереди пиздят меня вениками, а я как герой-пленный терплю, стиснув зубы. За такое Саше придется расплатиться своей задницей. От этой мысли даже становится немного легче.

— Ну как дедулина баня? — мурлычет Саша, вглядываясь мне в глаза. — Хорошо посидели?

Кожа, блядь, лоскутами месяц со спины слезать будет, а в остальном нормально.

— Хорошо, — говорю и ловлю на себе пристальный взгляд амбала. Серьезно? Думает, что я буду ныть Саше про то, что ее дед и брат — банные отморозки? — Теперь можно домой ехать.

— Куда это ты собрался? — раздается раздраженное гарканье из-за спины. — От Игоря Жданова голодными не уезжают. Марш за стол, зверинец. Максим, жену свои найди, только чтоб без всяких сортиров. Заебал крышки мне унитазные ломать.

Я уже и есть не могу — еще прошлые пироги не переварил, а мне гору следующих навалили. Понятно теперь, откуда у Саши такой аппетит. Ей пришлось его развить, чтобы выжить. Но не заваливаться же в финале, когда такой пусть прошел. Беру пирог в руку и откусываю.

— А что там за слухи ходят, что под тебя говна пытаются нарыть? — старик смотрит на меня поверх здоровой кружки чая, которую ему услужливо подала жена. — Кому ты так поперек горла встал?

Я уже ничему не удивляюсь: у деда Саши явно на меня собрано досье.

— Недоброжелателей всегда хватает. Разберусь.

— А не Егоров ли это? Скользкий хмырь. Тот, который коммерческим был раньше у тебя.

Поперхнувшись пирогом, я начинаю кашлять так, что чуть не выплевываю легкие.

— Я еще не выяснил. Но не исключаю.

— Ладно, сделаю завтра пару звонков. Посмотрим, насколько жидко ли твой Егоров срется.

Саша обнимает меня руками и с АСМР-придыханием шепчет мне в ухо:

— Поздравляю, Люци. Деду ты понравился.

— Саня, а у тебя как настроение, кстати? — не унимается старик.

— Хорошее.

— Вижу, что хорошее. И у папаши твоего хорошее. Перед вашим приездом с ним разговарил. Как щенок радуется, что ты домой скоро прилетишь.

Саша застывает, и я вместе с ней. О чем это он?

— А что, — старик переводит взгляд на меня. — Ты еще Кириллу своему не сказала, что через две недели в Штаты свои ту-ту?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

52

Саша

После того, как ужин подходит к концу, и Макс с Кириллом выходят во двор, очевидно, для того, чтобы померяться тачками, я улучаю момент и оттаскиваю деда в сторону. Он задолжал мне объяснений.

— Дедуля, — начинаю ласково. — а ты что это такое за столом устроил? Что за привычка у тебя в мои дела вмешиваться?

— Дела? — презрительно фыркает дед. — Кто бы мог подумать, что в нашем семействе когда-нибудь такая деловая персона объявится. Как только время в своем плотном графике нашла, чтобы нас вниманием своим почтить.

— Не придирайся к словам, дедуленька. И что за намеки наа безделье? Я, между прочим, на каникулах.

— Да я-то знаю, что ты на каникулах, а вот мамонт твой, судя по тому как бивни на стол уронил, ни хера не знал.

В голосе деда мне чудится обвинение, что машинально заставляет меня занять оборонительную позу. То есть скрестить на груди руки.

— Так ты захотел стать ньюсмейкером? Я сама собиралась ему сказать, между прочим.

— И когда же интересно? — щурится дед. — Когда чемодан спустить с этажа нужно было и в аэропорт твой королевский зад подкинуть?

— Дед, ты за кого вообще? Что за наезды?