Под белым орлом

— Что сталось бы с Германией, если бы я все свои силы направил на Восток? — задумчиво произнёс Иосиф. — Если бы удалось осуществить вашу прекрасную мечту, то от этого самого распалась бы вся германская мощь моего дома, а великий человек в Берлине, неутомимый работник, умный политик, которому я завидую, так как мне хочется подражать ему, которого я почти ненавижу, потому что должен удивляться ему, — не дремлет: он на страже, чтобы из развалин римской империи возвести новое здание, в котором не будет уже больше места для дома Габсбургов!

— Разрешите мне, ваше императорское величество, — вмешался в разговор Потёмкин, предупреждая ответ императрицы, — выразить мне моё глубокое убеждение, что та опасность, на которую вы изволили указать, будет именно предотвращена предложенным моей повелительницей разделением полумесяца. Приобретением балканских областей с устьем Дуная, вы, ваше величество, во сто раз увеличите мощь австрийского дома; благодаря адриатическим гаваням, Австрия будет обладать Средиземным морем, где против вас не может появиться ни одной равной вам морской державы и где вы в соединении с русским флотом будете постоянно угрожать Англии и Франции, вечно враждующим между собою. Италия, окружённая с суши и с моря вашими войсками, будет покорна вам, и, как в древние времена германские императоры переходили Альпы, чтобы покорить Рим, так и вы, ваше величество, опираясь на Италию и свои восточные владения, снова овладеете Германией и восстановите могущественную Римскую империю.

Иосиф слушал внимательно, его большие голубые глаза ярко блестели, но затем он со вздохом пожал плечами и проговорил:

— Восстановить могущественную Римскую империю? Никогда это не удастся по отношению короля Фридриха, по отношению Пруссии; Семилетняя война не может быть вычеркнута из истории.

— Король Фридрих стар! — воскликнул Потёмкин, — и когда его не будет...

Екатерина Алексеевна холодно, почти строго взглянула на него, словно хотела предупредить ложное и опасное направление разговора.

— Если даже этого удивительного человека и не будет больше, — пожимая плечами возразил Иосиф, — всё же его дух ещё долго будет жить в его потомках и в его народе; короли прусские никогда не станут больше курфюрстами бранденбургскими!

— Вы, ваше величество, правы, — сказала Екатерина Алексеевна, — но этим самым и укрепится, и утвердится германская мощь легче, чем до сих пор. Ни сам Фридрих, ни кто либо из его потомков не будет оспаривать у вас первое место во главе германского союза. Прусскому королю предоставьте влияние в его области, старшинство на севере, тем вернее будет принадлежать вам юг; если же исчезнет соперничество между двумя первыми державами Германии, то вы всегда можете располагать вооружёнными силами против других западноевропейских держав. За Австрией же и Германией воздвигнется Российско-Византийская империя и пред этими союзными державами должны будут преклониться Франция и высокомерная Англия, а нам будет принадлежать весь мир!

Иосиф изумлённо смотрел на императрицу. Судя по выражению его лица, её слова произвели на него глубокое впечатление.

— Вы, ваше величество, умеете замечательно ясно выразить то, что, словно зародыш, кроется в глубине моей души! — произнёс он. — Я не был бы Габсбургом, если бы не чувствовал болезненно и глубоко, что отнял у моего дома король прусский, но, клянусь Богом, так, как думаете вы, ваше величество, без новой войны против совершившегося факта может при новых условиях образоваться новое государство, где бывший вассал займёт место соправителя. Но для этого конечно необходимо, — при этом он испытующе посмотрел на императрицу, — чтобы я мог так же твёрдо иметь в своих руках южную Германию, как Фридрих — северную, где ему придётся иметь дело с более слабыми и незначительными соседями. Препятствием к выполнению вашей великой мысли является для меня Бавария. Вокруг Баварии соединятся все противники Австрии, и таким образом мне никогда не удастся сговориться с северными державами, которые будут находиться под главенством Пруссии до тех пор, пока Бавария...

— Не будет принадлежать вам, ваше величество, — спокойно докончила Екатерина Алексеевна. — Почему же не может быть выполнен наш план, если только это служит единственным препятствием? — спросила она так наивно, что Иосиф ответил удивлённо и даже обидчиво:

— Когда я хотел захватить Баварию, прусский король ополчился против меня и я принуждён был отказаться от своего плана, так как вы, ваше величество, — он слегка запнулся, — не встали на мою сторону, — галантно, но с оттенком горечи, добавил он.

— Я тогда мало вникла в это дело, — возразила Екатерина Алексеевна, — часто не сразу видишь истинный смысл политических задач. Тогда, — с ударением прибавила она, — мы ещё не были союзниками, мы не соединялись ещё, чтобы разделить между собой рога полумесяца, а вместе с ними господство над миром.

— А если мы решим этот раздел, — воскликнул Иосиф, — то...