Под белым орлом

— Отлично, отлично! — заметил Акст. — Пока вы будете заканчивать доклад, я немного отдохну и затем мы снова выйдем вместе, чтобы взглянуть на въезд короля и убедиться, что увезённый во мраке ночи государь в самом деле при свете дня вступил в свою столицу и что поэтому нечего опасаться неожиданного переворота в Польше... Моя почтовая карета стоит наготове, и если вы хотите занять в ней место, то с наступлением ночной прохлады мы можем отправиться в Берлин.

Серра утвердительно кивнул головой и они рука об руку, как два искренних друга, возвратились в гостиницу «Белый олень». В глубине сердца Серра посылал ко всем чертям своего спутника. А то, что думал Акст относительно итальянца, едва ли кто-либо мог бы прочесть на его лице, черты которого в этот день казались значительно менее строгими, чем обыкновенно; можно было даже принять за улыбку то лёгкое подёргиванье, которое время от времени поводило его губы.

Между тем король Станислав Август безмятежно и спокойно спал на мельнице в Мариемоне, на соломенном ложе в столовой мельника. Последний вместе с женою беспокойно ожидал возвращения посланца и по временам боязливо посматривал по направлению леса, не приближаются ли к мельнице подозрительные фигуры. Он всё ещё боялся мести разбойников за то, что принял преследуемого ими; притом же он ещё не мог совершенно избавиться от подозрения, что двое людей, которым он оказал гостеприимство, пожалуй, и сами принадлежат к шайке разбойников и только для вида отослали работника в Варшаву, чтобы тем временем совершить где-либо нападение или ускользнуть от преследования.

Косинский бледный, с обнажённой саблею в руке, стоял пред дверями мельницы; он медленно двигался взад и вперёд, делая всего лишь по несколько шагов в ту и другую сторону, и, уронив голову на грудь, видимо, погрузился в глубокие размышления; время для него проходило почти так же незаметно, как и для спящего короля. По временам лишь он, как бы молясь и прося чего-то, посматривал на небо и с его губ срывался лёгкий, как дуновение ветерка, шёпот:

— Юзефа... Юзефа, да смилуется над нами Господь Бог!

Мельник встал у окна в верхнем этаже и не спускал взора с туманной дали. Немногочисленные работники, бывшие в поле, не успокоили его; в близлежащем мариемонском замке находились лишь старый кастелян и несколько слуг; они не могли оказать ему защиту в случае нападения вооружённых разбойников, со времени диссидентской войны всё ещё колесивших по стране. Поэтому страшен был его испуг, когда он заметил на опушке леса, из-за поворота дороги высоко вздымавшееся облако пыли; такое облако могло быть поднято лишь копытами коней большого отряда всадников. Облако пыли всё приближалось и приближалось. Мельник рассмотрел в нём блеск оружия. Нёсшиеся с бешеной быстротой всадники уже были недалеко от мельницы и можно было ясно видеть их мундиры; при виде их мельник испуганно воскликнул:

— Боже всемогущий, это — солдаты!.. Значит, всё же разбойники проникли к нам? Вот явились и солдаты искать их! Но вы сами должны подтвердить, — продолжал он, обращаясь к стоявшим позади него служанкам, — что эти разбойники лишь угрозами и силой заставили меня впустить их сюда!.. О, Господи, нас сочтут за их соучастников и вместе с ними бросят в тюрьму!

Мельник опустился на колена; его жена, служанки и оставшиеся на мельнице работники последовали его примеру и все, дрожа от страха, стали молиться, трепещущими руками делая крестные знамения.

Между тем отряд прискакал к мельнице. Генерал Кончен на своём взмыленном коне опередил всех остальных. Он соскочил с седла и бросился в дом мельника. Там его встретил Косинский.

— Где король? — спросил генерал.

Косинский с печальным взором опустил саблю перед Коччеи и провёл его в столовую, где спал король.

Мельник трусливо и нерешительно спустился по узкой лестнице, ведшей в нижний этаж; остановившись посреди её, он с любопытством заглянул через открытую дверь внутрь маленькой комнаты, в которой до сих пор разыгрывались лишь однообразные сцены его тихой семейной жизни и которая теперь стала ареной для столь беспокойного происшествия.

Король ещё не поднялся со своего ложа. Он пробудился от сна и испуганно вскочил при шуме неосторожно отворенной двери, словно с его пробуждением пред ним снова предстали как живые грозные картины минувшей ночи.

— Ваше величество, мой августейший повелитель! — воскликнул генерал Коччеи. — Мор ли я думать, что мне придётся найти вас при такой обстановке! Да будут прокляты изменники, замыслившие подобное злодейство против вашей священной особы!.. Слава Богу, покровительствующему вам! Вы, ваше величество, спасены; вас окружает преданная вам гвардия!

Не будучи в силах превозмочь своё волнение, генерал упал на колена и стал целовать руки короля; на его глазах показались слёзы.

Большая часть улан также соскочила с коней. Некоторые из них вошли в сени, чтобы собственными глазами убедиться в том, что король и в самом деле находится в этом невзрачном домике; другие окружили Косинского и засыпали его вопросами; но он отвечал на них мрачным молчанием.