Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству

...Ежели лекарь своим небрежением и явным презорством[267]к больным поступит, отчего им бедство случится, то оной яко злотворец наказан будет, яко бы своими руками его убил, или какой уд[268]отсек. Буде же леностию учинит, то знатным вычетом наказан будет, по важности и вине смотря в суде».

Уже в Петровские времена список необходимых на судне инструментов и препаратов занимал в Морском уставе две с половиной страницы. Полный текст этого крайне интересного документа с пояснениями можно найти в приложениях.

В дальнейшем состояние медицинской части флота во многом зависело от морского начальства. Так, адмирал Федор Федорович Ушаков требовал от командиров подчиненных ему кораблей собирать в портах сведения о заболеваниях населения, предоставлять отпуска после выписки моряков из госпиталей, а также создавать в местах массовых заболеваний специальные лазареты и изоляторы.

Главное медицинское управление в Российском Императорском флоте появилось в 1812 г. Во главе его стояли генерал–штаб–доктор флота и его помощник.

Естественно, сила медицинской части корабля напрямую зависела от его размеров. Например, на небольшом бронепалубном крейсере 2–го ранга «Изумруд» имелся лазарет на семь коек, аптека и специальная ванная. Рядом размещалась каюта судового врача. Как сразу же отметил вновь назначенный судовой медиктитулярный советник[269] Владимир Семенович Кравченко, прямо за переборкой лазарета находилось машинное отделение. В тропиках это могло означать убийственную жару в помещении.

По тем временам (конец 1904 г.) судовой лазарет был неплохо оборудован. В частности, в нем имелся пароэлектрический стерилизатор и дистиллятор конструкции Рихарда Гловецкого[270].

Главный перевязочный пункт на крейсере планировался в помещении кают–компании. Место там было достаточно, однако подача раненых могла встретить определенные трудности.

На более крупном бронепалубном крейсере 1–го ранга «Аврора» имелся не только лазарет, но и операционная. Правда, лазаретом пользоваться было невозможно из–за «невозможной жары и духоты», в связи с чем больные были переведены в помещения батарейной палубы, где стояли 75–миллиметровые орудия.

Перед боем готовился перевязочный материал, запасы которого распределялись по различным отсекам корабля. Создавались и запасные перевязочные пункты на случай разрушения основного. Проверялась готовность санитарного отряда, для которого судовыми средствами готовились носилки.

В санитарный отряд входили корабельные врачи (их было один или два человека, в зависимости от ранга судна), фельдшеры и санитары. К числу последних в боевой обстановке причисляли и корабельных чиновников, а также различных вестовых. К медицинской бригаде прикомандировывался и священник.

Наиболее известным «профессиональным» заболеванием моряков, является, безусловно, «морская болезнь». Медики так называют болезненное состояние, возникающее в результате действия укачивания на вестибулярный аппарат внутреннего уха. Основными проявлениями заболевания являются плохое самочувствие, головокружение, тошнота, рвота. Влияние на вестибулярный аппарат оказывают и длительные стоянки в порту — организм привыкает к твердой почве, после чего ему приходится перестраиваться к качке заново.

Доля людей, не подверженных морской болезни, относительно невелика и составляет шесть–восемь процентов, при этом лечебные средства в большинстве случаев малоэффективны. При появлении признаков заболевания, а также для профилактики врачи рекомендуют свежий воздух, лежачее положение, пребывание по возможности в средней, более устойчивой, части судна.

Следует сказать, что многие моряки считают позорным признаваться в том, что их укачивает, объясняя нездоровье недосыпом, головной болью либо ранее принятой большой дозой алкоголя.

Боролись с приступами «морской болезни» по–разному. Вот как лечил ее писатель Иван Александрович Гончаров, состоявший в качестве секретаря адмирала Путятина на фрегате «Паллада» в путешествии к берегам Японии: