Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству

Примечательно, что матрос мог отказаться от чарки и при этом не остаться в накладе. В этом случае он получал денежную компенсацию («заслугу»), которую выдавали также за отказ от потребления других продуктов — например, сливочного масла и табака. За длительное плавание некоторые нижние чины скапливали за счет «заслуги» немалые для них суммы. Так, в начале 80–х гг. XIX в. за каждую невыпитую чарку матросу начисляли пять копеек. Помножим на минимум два года кругосветного плавания — и вот уже 36 с половиной целковых прибавки к жалованью нижнего чина. И это ведь без учета возможных наградных. На тот момент — деньги немалые.

Знакомство с баталером было для любителей спиртного счастьем (на это намекает и Алексей Силыч Новиков—Прибой, автор знаменитого романа «Цусима»). Отметим в этой связи, что будущий писатель служил на шедшей к Цусиме Второй эскадре флота Тихого океана, как раз будучи баталером эскадренного броненосца «Орел». Похоже, что он знал, о чем писал.

Перед обедом всегда соблюдался ритуал пробы пищи. Например, на императорской яхте «Штандарт» пробу снимал лично царь, которому на подносе старшим коком подносилась мельхиоровая миска с супом. Наготове был и другой поднос, где стоял графинчик с водкой и луженая чарка, несколько кусков черного хлеба, солонка и перечница.

За пробой пищи следовал сам обед. На палубе раскладывались брезенты, на которые усаживались матросы с ложками — необходимости в вилках особой и не было, а ножи в ножнах были почти у каждого. Едоки составляли «артели», человек по десять каждая (в Морском уставе Петра Великого сказано о семи), из среды членов которых выделялся так называемый «бачковый».

Обязанность бачкового состояла в том, чтобы получить у повара полную деревянную емкость — бачок — первого и второго блюда. Особое внимание бачковые уделяли тому, чтобы повар положил для артели должное количество мяса или солонины. Иногда, впрочем, мясо клалось не прямо в бачок, а нанизывалось на лучинку, приобретая видзнакомого нам шашлыка.

Добавим, что бачок был посудой крайне уважаемой — недаром же на сигнал к приему пищи бала сочинена небольшая речевка. Она гласила:

«Бери ложку, бери бак.
Нету ложки — хлебай так!».

После обеда на парусных кораблях следовал небольшой отдых «без раздачи коек». Вот что пишет об этом Константин Михайлович Станюкович:

«От двенадцати до двух часов пополудни команда отдыхает, расположившись на верхней палубе. На корвете тишина, прерываемая храпом. Отдых матросов бережется свято. В это время нельзя без особой крайности беспокоить людей. И вахтенный офицер отдает приказания вполголоса, и боцман не ругается.

Не все, впрочем, спят. Улучив свободное время, несколько человек, забравшись в укромные уголки, под баркас или в тень пушки, занимаются своими работами: кто шьет себе рубашку, кто тачает сапоги из отпущенного казенного товара».

В два часа полагался чай (как команде, так и офицерам), а с половины третьего до пяти вечера офицеры вместе с нижними чинами–специалистами занимались текущими работами по своим заведованиям. Затем часовая приборка при необходимости.

Между шестью и семью часами вечера команда ужинала. Затем наступал период свободного времени для тех, что был не занят на вахте.

Обычный, ежевечерний спуск флага происходил также не без определенных церемоний.

Для стороннего зрителя на рейде о предстоящем спуске флага парусными судами говорил прежде всего спуск за пять минут до захода солнца брам–рей и брам–стеньг, которые возвращались на свои места перед утренним построением. Эта операция производилась для того, чтобы мачты имели меньшую парусность, а корабль не имел склонности к неожиданному дрейфу.

Кода солнце достигало горизонта, начинали спускать кормовые и стеньговые флаги, а также гюйсы. Корабельные духовые оркестры, между тем, играли «Боже, царя храни!» и старинный гимн «Коль славен наш господь в Сионе». На палубах в полной тишине стояли во фронт офицеры и матросы со снятыми фуражками и бескозырками. Звучала команда «Накройсь!», и экипаж начинал готовиться ко сну.

Церемонии подъема и спуска флага имели для личного состава флота настолько большое значение, что действовали даже в чрезвычайных обстоятельствах. Например, как показало следствие, о них не забывали даже восставшие на эскадренном броненосце «Князь Потемкин Таврический».