Под Андреевским флагом: Русские офицеры на службе Отечеству

Стоит, правда, напомнить еще несколько небезынтересных фактов из жизни Шанца. Русский язык он начал изучать только в 20 лет, однако выучил его настолько совершенно, что оставил интересные мемуары, написанные отличным литературным языком. Помимо русского, он владел также французским, английским, немецким и шведским языками. В последние годы жизни адмирал стал изучать итальянский язык.

Но наиболее интересной фигурой Российского Императорского флота второй половины XIX в. современники почти единодушно признавали многолетнего управляющего Морским министерством Николая Карловича Краббе.

Начнем с того, что он искренне считал себя русским человеком, несмотря на фамилию и происхождение.

«Как–то Краббе прослышал, что за глаза его называют „немчурой“, и страшно обиделся.

— Помилуйте! — воскликнул он. — Ну, какой же я немец? Отец мой был чистокровный финн, мать — молдаванка, сам я родился в Тифлисе, в армянской его части, но крещен в православие. Стало быть, я — природный русак!».

Краббе отличался необыкновенной доступностью, в кабинет к нему входили без доклада. Был он «православным и русаком до мозга костей, со всеми достоинствами и недостатками, свойственными нашей нации». Правда, все отмечали, что Николай Карлович был «несколько эксцентричен в выражениях». И, добавим, не только в выражениях. Например, адмирал обладал огромной коллекцией артефактов эротического характера — картинок, статуэток и т. д.

Дела он вел, прямо скажем, несколько нестандартно, пользуясь, однако, полнейшим доверием Генерал–адмирала Великого князя Константина Николаевича. Рассказывает тайный советник Манн:

«В халате, без галстука, с расстегнутым воротом рубахи, в туфлях, с собаками у ног, восседал он в мягком кресле за письменным столом, принимая и доклады, и посетителей. Доклады беспрестанно прерывались, самые разнообразные личности встречались в кабинете: министры, члены Государственного совета с мелким чиновником, адмирал с мичманом, поп с актером, подрядчик, заводчик со своим конкурентом. Краббе со стаканом „кронштадтского“ чая (с лимоном) слонялся по кабинету, осыпая всех прибаутками, анекдотами, большей частью „скоромного“ содержания, и в тоже время подписывал бумаги.

„Нам ведь скрывать нечего, — говорил общительный министр на сомнения, высказываемые его подчиненными в правильности такого странного ведения государственных дел. — Запрещенного не делаем и никого не надуваем. Милости просим, смотрите и слушайте“».

Напоследок приведем фрагмент из воспоминаний Эспера (Еспера) Александровича Серебрякова, народника и бывшего лейтенанта Российского Императорского флота, о Николае Карловиче Краббе. Хотя рассказанная им история может показаться невероятной, она абсолютно реальна:

«Краббе был морским министром и любимцем императора Александра II. Он был веселый собутыльник и рассказчик игривых анекдотов, которыми он развлекал и заставлял смеяться, даже в самые тяжелые минуты, весь двор; он пользовался большой силой: никого не боялся и прочно сидел на своем посту, на котором и пробыл до самой смерти.

Краббе был страшенный самодур, но очень добрый по–своему человек, всегда заботившийся о своих подчиненных и защищавший их. Для характеристики его чудачества я расскажу здесь факт, за достоверность которого ручаюсь.