Почувствуй

— И Анри даже не рассказал. Вот уж кто у нас скрытный, — хмыкнул наш журналист.

— У всех выдался тяжелый год, вернее его конец. Биркан — работал и организовывал свадьбу, со своей новой избранницей, — это было сказано Нихан с отдельной, многозначительной интонацией. — Ты, Озгюр, пытался угодить Сурие, хотя, знаешь ли, это твой самый глупый поступок.

— Это ещё почему? — Настал черед друга злиться.

— Она самый неподходящий для тебя человек, посмотри сам, ты рядом с ней засыхаешь, как лёд на солнце таешь, ничего от прежнего Озгюра не остаётся.

— Тебе кажется, — проговорил парень так, словно пытается отмахнуться, но при этом и сам догадывается, что так оно и есть.

— Биркан, ты со мной согласен?

— Впервые в жизни, да, согласен. От одного воспоминания о ней, ты помрачнел.

— Ты-то куда лезешь? — Разозлился друг, оборачиваясь к окну, пряча от нас свои несчастные глаза.

— Ты за дорогой смотри, потом над смыслом жизни подумаем. Благодаря Нихан, и её мини сеансу психотерапии нам теперь есть о чём сегодня разговаривать после свадьбы.

Наконец, мы добрались до стратегически важного места, не успела невеста выйти из машины, как её подхватила за руку Сурия, громко воскликнув:

— Дорогая, что с твоими волосами? А с платьем что?

— Я выпрыгивала в окно, а потом не расправила юбку, садясь в машину… — Нихан плачевно осматривала себя, касаясь рукой растрепавшихся волос.

— Идём, я всё поправлю, — неожиданно заботливо проговорила модель, и во мне закрались подозрения, что она сделает что-то нехорошее, но вскоре мне стало стыдно за эти мысли. И Сурия, оказывается, может волноваться за кого-то, кроме себя.

Вместе они двинулись к небольшому зданию, где размещался бар, кухня, небольшая зала, несколько складских комнат, для хранения декораций, и туалеты.

— А со мной ты даже не поздороваешься, так? — Вдруг крикнул вслед девушке Озгюр, на что в ответ получил отмахивающийся жест ладони, она даже не повернулась к нему.

Зато невеста обернулась, и многозначительно переглянулась с парнем.

— Тише-тише, не обращай внимания, — попытался как-то поднять настроению другу, как всегда, безуспешно.

— Ты тоже считаешь, что мы не должны быть вместе? — Совсем удручённо спросил парень, глядя девушкам в след.

— Это только тебе решать, люди могут думать, что угодно. Важно только твоё мнение и ощущение. Если это не твой человек, ты сам это поймёшь, без подсказок со стороны. Мы твои друзья, примем твой выбор, каким бы он не был.

— Спасибо, — искренне поблагодарил друг, хлопнув меня по плечу, но сомнение и беспокойство в его глазах никуда не исчезло. — Ты расстался с Кадер из-за этого?

— Нет, но с каждым днём мне всё больше кажется, что я сам придумал и создал большинство причин, хотя легко мог всё это решить, — впервые за долгое время сказал то, что было у меня на душе. — Но сделать ошибку куда проще, чем её исправить.

— Ещё ведь не поздно, — странным тоном проговорил друг, будто запланировал аферу. — Эрдал ещё не приехал, Рувейда тоже, а Кадер я вижу вон за теми арками. Чувствуешь намёк в моих словах?

— Чувствую, — так же хитро смотрю на него, а в душе что-то мечется. Я хочу пойти к ней, хочу во всём признаться, а потом забрать её, подальше ото всех этих проблем. Но что-то останавливает меня, те самые причины, которые я сам себе создал.

— Но никуда не пойдешь, да? — В голосе Озгюра послышалось разочарование. — Понимаю, я тоже с этим ничего не делаю. Так вот мы любим губить свою жизнь. Я тебя понял, вечером пьём у меня. Анри с собой не берём, он у нас теперь счастливый.

— Просто Нихан ещё не успела с ним провести свои сеансы психотерапии, — хмыкнул я, всё же, собравшись с мыслями, решив подойти к Кадер. — Я пойду, встретимся позже.

— Ого, — слишком наигранно удивился друг. — Давай, дружище, и помни, только ты — король своей жизни.

— Это ещё что?

— Не знаю, слышал где-то это ерунду, но вдруг работает, помни, на всякий случай.

Кадер спряталась в дальней части поляны, место, которое выделили для фотосессии. Среди гипсовых, полуразрушенных колон и арок в античном стиле, на ярко-зелёной, ненастоящей траве лежала девушка.

На её прекрасное лицо светило солнце, на губах застыла лёгкая, расслабленная улыбка.

С нашей последней встречи в ней что-то изменилось, она была свободна и счастлива, и это чувствовалось со стороны, эта окрыляющая энергия свободы.

— Привет, — проговорил я, не подходя слишком близко, чтобы не нарушить её покой.

— Здравствуй, — невесомо ответили мне, не открывая глаз, словно меня вообще здесь не было.

— Я могу остаться здесь, или…

— Или, мне будет дискомфортно, если ты будешь рядом, — расслабленная эмоция и улыбка исчезают с её лица, и вновь появляется та Кадер, которая превратилась в пепел.

Она открывает глаза, смотрит ровно тем же взглядом, каким смотрела в день нашего расставания, в том ресторане, где я хотел сделать это как можно легче, безболезненнее. Этот взгляд стремительно потухающих глаз, в коих медленно загасает надежда, где видно каждую трещину, стремительно появляющуюся на сердце.

— Кадер, нам нужно поговорить, я совершил столько ошибок…