Почувствуй

Другим ощущением было странное чувство, будто кто-то одел на мою голову коробку, я не могла ни повернуться, ни смотреть по сторонам, ни поднять шею, в моих силах было только смотреть вперед, и идти, не разбирая дороги.

В голове оставалась туча, темная, дождливая, но отнюдь не грозовая, я не могла злиться, отдалась в плен коробке, не оставляя себе возможности двигаться и думать.

Мой путь закончился, когда солнце почти скрылось за горизонтом, в момент, когда день подарил свою жизнь ночи. Остановилась я у двери своего дома, несколько секунд смотрела на отблески света, отраженные на земле под окнами.

Неужели в последний раз я не выключила свет? Когда вообще был этот последний раз?

Достаю ключ из кармана, засовываю в замочную скважину, проворачиваю, и закрываю замок. Прихожу к выводу, что до этого момента дом был открыт.

Неужели я забыла закрыть дверь? И теперь кто-то вошел внутрь? Или этот кто-то сам нашел запасной ключ?

Возможно, в любой другой момент я не рискнула бы войти внутрь, беспокоя незваных гостей, разумеется, не из правил хорошего тона, а из страха за свою жизнь. Но сегодняшним вечером на свою жизнь мне было наплевать настолько, что без какого либо оружия, поддержки, и даже мобильного телефона, чтобы связаться с кем-то, я просто ввалилась внутрь.

В конце концов, нужно же отвоёвывать свою территорию, к тому же прежнее место жительства я должна покинуть. Не жить же мне на улице, отдав своё последнее имущество непонятно кому.

Я оказалась права, в доме были посторонние. Уже в кухне встретила нежданную гостью, та, в застиранном платье с гвоздиками, нарезала остатки продуктов, что оставались после моего «романтического ужина», которые, вероятно, должны были уже испортиться, но ей это не мешало.

— Что вы здесь делаете? — Недружелюбно спрашиваю я, складывая руки на груди.

— Ох, пожаловала, — не менее нагло отвечает мне женщина, повторяя мой жест, причём сказала она это на чистом русском языке, из-за чего я немного потерялась в реальности. — Явилась, не запылилась. Где же ты раньше шлялась?

Я опешила. Кто эта женщина, и почему она позволяет себе подобный тон? Не будь я в отчаянии, не смогла бы стерпеть.

— Кто вы, и что делаете в моем доме? — Тоже перехожу на понятный ей язык, лицо кажется отдаленно знакомым.

Выход следующих лиц в кухню поверг меня в ещё больший шок, чем услышать русскую речь. Это точно выбила меня из реальности, и я вмиг забыла, как понимать, какой либо из языков и как на них общаться.

Я замерла с открытым ртом, разглядывая следующего гостя, и только в тот момент ко мне вернулись чувства. А вместе с ними я на мгновение вернулась в свою жизнь, в ту, какой она была несколько месяцев назад, до вмешательства Биркана.

Это напугало меня, расстроило, разочаровало, можно сказать как угодно, но именно в ту секунду я осознала всю бедственность своего положения. Моя сказка закончилась, хоть до этого события жизни мало напоминали сказку, но всё можно считать великолепной волшебной историей, по сравнению с моим прошлым, к которому я ни при каких обстоятельствах не желала возвращаться.

Я могла выдержать предательство Биркана, ведь с самого начала знала, чем это закончится, и что моей главной ошибкой было влюбиться в него. Легко могла вернуться домой, вновь устроиться в кафе, работая без остановки с утра и до вечера, включая дополнительные смены. Единственное, чего я боялась, так это возвращение отца к прежнему состоянию.

Моих сил хватило бы ещё на десять перестрелок, волнения, сердечную боль, ночные погони, но не на нескончаемую борьбу за отцовскую жизнь, опять взваливая его на свои плечи.

Когда он вышел на кухню, в своей старой, не лучшего вида, одежде, которую он не позволял выбросить, источая несвежий запах перегара, держа в одной руке пустую бутылку, я чувствовала безысходность. Словно в ту секунду я поняла, он никогда не возьмётся за голову, а я никогда не возьмусь за свою жизнь, пока буду продолжать вытягивать его наверх.

— Что ты здесь делаешь? — Едва слышно спрашиваю я, чувствуя нехватку воздуха в груди, а в глазах легкое потемнение.

Отец глупо улыбнулся, попытался что-то ответить, но из-за заикания, которое появляется в крайнем его опьянении, ничего не вышло. Вместо него ответила эта хамоватая женщина, уперев свои большие кулаки к бокам.

— Я забрала его из этого ада, куда его засунула родная дочь, надеясь избавиться. Тебе не стыдно? Ты ведь даже из дома ушла, и его выгнала.

— Я не у вас спрашивала, — мой голос по-прежнему не звучит внушительно, сил не хватало, чтобы просто наблюдать за всем этим, но не для принятия участия в баталиях.

— Теперь-то тебе придеться считаться с моим мнением! — Продолжает этот неприятный голос, громкий и визгливый, словно кто-то тянет скрипучую дверь. — Ты отца выгнала, а сейчас зачем вернулась? Жить здесь собралась?

— Это мой дом, а не ваш, и спрашивать вашего разрешения, не собираюсь, — появившаяся злость придала немного сил, но я всё ещё выглядела, как побитая собачонка.