Почувствуй

— И мы оправдали её худшие надежды, — хмыкнул я, возвращаясь в тот солнечный день, в конце которого, к всеобщему удивлению, начался ужасный ливень. — Лазали по деревьям, ворошили палками костер, рисовали на земле углями, потом доставали девчонок. Хотя уже и не помню, кто там был, и что мы делали.

— Сурия. Её привезла тетя, они дружили с госпожой Бехидже. Ещё были две дочери этой женщины. Озгюр в тот же день влюбился в Сурию. И по сей день за ней ходит.

— Ужасно, ведь её любви так и не нашел, хотя самому стоило забыть её.

— Она до сих пор не позвонила ему, и на похороны не приехала. Он совсем на себя не похож, Биркан. И даже не из-за неё. Вчера я был с ним весь день, и так не вытянул из него и слова. Он молча сидел рядом, смотрел в окно, и почти не шевелился. Это ведь Озгюр, он никогда не умел молчать.

— Ещё и я бросил его, — вздохнул я, устало пряча глаза в ладонях.

— Тебе тяжело.

— А кому легко? У Озгюра умер брат, родной человек, нам он был другом, но ему был всем. Они родились в один день, всегда были рядом, хоть и ругались постоянно, но не переходили грань, защищали друг друга. А я просто бросил друга в тяжелый момент.

— В последнее время у вас были тяжелые отношения. И не скрывай этого, хоть что-то будем говорить друг другу.

— Да, и я жалею об этом больше всего на свете. Злился на него, выяснял отношения, в какой-то момент мы чуть не подрались. Я никогда не смогу простить этого себе. За то, что не понял, не обратил внимания, думал только о себе, на всех наплевал, ни о чьих чувствах не думал.

— Биркан, не вини себя. Мы никогда не знаем, какие слова скажем последними. Какой поступок совершим. Джан всегда знал, что мы любим его, и сейчас хотел бы, чтобы мы исправили свои ошибки. Вновь стали лучшими друзьями, а не приятелями.

— Ты прав, и знаешь, какое у нас теперь дело? Вернуть Озгюра к жизни, а сделаем мы это путем возвращения доброго имени нашего друга, — далее я кратко описал статью, фотографии не показал, так как газета была выброшена, а новую я покупать не собирался.

— Думаешь, это старые фотографии или они продолжали общаться? — Спросил Анри, от всей этой истории он тоже взбодрился, словно в нём загорелся огонь мести.

— Джан плохо реагировал на любые упоминания о нём, не могу поверить, чтобы они общались в недавнее время.

— Слушай, мы можем размышлять сколько угодно, но в первую очередь нужно узнать, кто решил ворошить это дело, и кто предоставил фотографии.

— И это мы сможем узнать в редакции, у автора в любом случае был информатор, на пустом месте не возникнет такая мысль.

— Или же он имеет к этому какое-то отношение. Хорошо, кто из нас поедет в редакцию?

— Лучше поехать мне, тогда точно буду знать все детали, — предложил я, точно зная, что буду полностью контролировать это дело.

— А ещё распугаешь все сведения. Нужно действовать осторожно, иначе упустим эту нить. Ты сейчас слишком зол, поеду я, а ты езжай к Озгюру, это должно поставить его на ноги.

Так мы и сделали. К моему удивлению, друг был уже знаком со статьей, и этот гнев заставил отмереть ото сна, к моменту моего приезда, парень жег газету во внутреннем дворе, где не так давно мы отмечали помолвку.

Увидев меня, он выругался, не на меня, а своих будущих коллег, мою идею с восстановлением доброго имени брата он воспринял положительно, сказав, что нужно заниматься всем вместе. Сам же Озгюр собирался отыскать сведения по своим связям.

Мы немного поговорили, друг впервые за долгое время рассказал всё, что чувствует, и я ответил ему тем же, нам давно не хватало этого, на некоторое время мы даже воспрянули духом.

Время близилось к обеду, нужно было возвращаться в фирму, оставив Озгюра наедине с его хаотичными размышлениями о продолжении нашего дела, я, успевший в дороге вернуться к тяжким мыслям, приехал туда, откуда утром сбежал.

Никакого настроя для работы у меня не было, как бы я себя не заставлял, всё валилось из рук, а мысли не удерживались в голове. Единственное, что не уходило из головы, эта мерзкая статья, да и вообще, всё дело, связанное с другом.

Почему я это допустил? Как мог не заметить его состояния? Неужели он, в самом деле, сделал это с собой? Почему меня не было рядом? Меня ведь никогда не было рядом. Вероятно, тогда у них что-то произошло, все мы заметили изменения в Джане, но никто не попытался выяснить, поговорить по душам.

В дверь постучали, каким-то отвратительным, мерзким стуком, словно прямо по моему лбу ударили, размышления о звуке, на секунду выдернули меня из моей темной, как смола, души.

— Я зайду? — В кабинет высунулась аккуратно подстриженная голова коллеги.

— Заходи, — тяжело вздохнул я, перебирая пальцами карандаш, взятый для видимости работы, хотя понятно, что ни писать на пустом столе, ни рисовать, я не могу. — Давно не виделись.

— Я ведь в отпуске был. Сейчас вернулся, узнал последние новости, места себе не нахожу, — мужчина сел в кресло, нас отделял только огромный, полу стеклянный стол.

— Как отдохнул? — С некоторым равнодушием спросил я, погружаясь в себя.