Почтовый феномен

Однако причины, оказывается были, и достаточно веские. Прежние названия — темброфилия и тембрология (любовь к маркам, наука о них) — не привились, зато прилипли иронические — тембромания, маркомания, — придуманные людьми, видевшими в коллекционировании марок пустую детскую или же старческую забаву. Между тем этот вид увлечения уже завоевал и популярность и авторитет. С обидной кличкой пора было кончать, и она постепенно уступила место новому термину.

Сейчас когда обиды далеко позади, можно признать, что ехидное прозвище было поначалу не безосновательным. Новые знаки почтовой оплаты, неожиданно ставшие фаворитами публики, пробудили в определённой её части страсть к собирательству. Такие люди стремились скопить марок побольше, каких именно — неважно, но предпочтительно гашёных — использованные, они уже ничего не стоили. Вопрос о том как распорядиться желанной добычей затруднений не вызывал. Она казалась особенно эффектной как украшение. Чего — неважно: интерьера, предметов домашнего обихода. Лишь бы привлекательные «маленькие картинки» были на виду, бросались в глаза. «Ищу почтовые марки» — так было озаглавлено объявление, помещённое в одном из номеров «Таймс» осенью 1841 года. В нём говорилось: «Молодой человек, который желал бы оклеить свою спальню гашёными почтовыми марками, уже собрал с помощью своих любезных друзей более 16000 штук; однако ввиду того, что этого количества недостаточно, он просит сочувствующих лиц присылать марки и тем самым способствовать осуществлению его идеи».

Трудно сказать, удалось ли молодому человеку выполнить затеянное. Но последователи у него нашлись. Десять лет спустя торговец Т. Смит из города Бирмингем сообщил в другой лондонской газете, что стены его книжного магазина декорированы 800000 почтовых марок различных рисунков и признаны самыми современными стенами в Англии. Знаками почтовой оплаты оклеивали сундуки и абажуры, шкафы и экраны для каминов. Марки глядели на гостей с настенных декоративных тарелок. Встряхнув сигару над пепельницей, вы неожиданно замечали, что пепел падал на помещённую под стеклянным дном марку. Женщины остались верны себе и разили сердца мужчин сюрпризами иного рода: марки перекочевали на шляпки и платья.

Сохранись марочные обои в спальне «молодого человека», они сейчас стоили бы куда дороже всего дома, замечает автор одной из книг по истории почты и филателии. Он прав. Но старинные и редкие марки сберегли для нас все же не декораторы-любители, а коллекционеры, чья страстность сочетается со склонностью к систематизации и исследовательской жилкой.

Поначалу марколюбы (так и теперь называют филателистов в Болгарии) пополняли свои собрания, только обмениваясь, как бы подчёркивая тем самым спортивный дух увлечения. Продавать марки для коллекций начал в 1852 году бельгиец Жан Батист Моэнс — он был и увлечённым коллекционером, и не забывавшим о собственной выгоде книготорговцем.

…В 1956 году в Лондоне открылась филателистическая выставка, приуроченная к столетнему юбилею фирмы Стенли Гиббонса. У дверей посетителей встречали два, изваянных скульптором, по-старинному одетых, моряка с мешком: они вытряхивали оттуда множество каких-то маленьких треугольничков.

Фирма Гиббонса — солидное капиталистическое предприятие, одно из крупнейших в мире филателии. Её основатель, Эдуард Стенли Гиббонс, помогал своему отцу торговать в аптеке. Прямо в ней он начал продавать марки — просто так, для души. Однажды сюда заглянули два моряка. Купить лекарство им было не на что, разве молодой хозяин согласится взять вместо денег вот эти «треугольники мыса»…

Молодой аптекарь с интересом рассматривал марки мыса Доброй Надежды. Их необычная для того времени треугольная форма предвещала спрос, а оптимистичное название британской колонии как бы вселяло веру в успех. И Стенли решился принять вместо денег заморские маленькие картинки. У моряков их оказалось много. Тогда он купил все — за пять фунтов. Сделка принесла тысячу процентов прибыли. И это определило дальнейшею судьбу Гиббонса — после смерти отца он перебрался из Плимута в Лондон и имел дело с лекарствами, лишь когда того требовало его здоровье.

Трудно сказать, что в этом семейном предании от действительности, что от рекламы. Но характерна одна деталь: у Гиббонса, так же как и у Моэнса, увлечение очень скоро стало бизнесом. Такова была участь многих, не устоявших против бацилл филателии предпринимателей.

Вандал против коллекционеров

Итак, одни увлекались марками бескорыстно, другие — наоборот. Но и те и другие поначалу умели обращаться с предметом увлечения одинаково плохо.