Почти живые

Хонг тоже молча кивнул головой.

Я попросил разъяснить, что они имеют в виду.

— Это старый контрабандистский способ, — с разрешения Кинга стал объяснять Лао. — Берется мешок с солью, туда помещается контейнер с грузом и пустая пластмассовая канистра. Если нагрянула таможня или полиция, мешок выбрасывается за борт. Через определенное количество часов соль растворяется, для чего берется не только поваренная, но и другие, быстрорастворимые соли металлов; мешок с контейнером всплывает, его забирают… Ну и дальше все ясно…

Мы, конечно, не будем ждать, пока мешки всплывут. Мы их похитим. А которые не сможем, обязательно уничтожим на дне. Для этого достаточно пробить пластиковые контейнеры и канистры с воздухом. И твоим землякам дадим хороший урок. Наглеть нехорошо. У нас свои правила, ведь за деньгами и в России в очередь становиться надо? Не так ли? Я знаю, вы, русские, не любите людей Кавказа…

— Кто это тебе сказал? — спросил я.

— Мы каждый день видим хронику вашей войны.

— Я тут ни при чем…

Хонг едва заметным касанием подтолкнул меня под локоть, кивнув головой в проход. Я понял, что он хочет сказать мне что-то конфиденциальное. Все это, конечно, было смешно, никто не поверит про заговор с новичком, чужаком, которого надо использовать быстро и до конца. Моего, безусловно…

Разумеется, никто не обратил на нас внимания. В боковой комнатушке Хонг сказал:

— Нам предстоит трудное дело. Если мы не сможем сделать хотя бы десятую часть, нас отправят в расход. В первую очередь тебя… Там будет глубоко, хотя достать сможем. Но если яхту снесет в сторону… Далее пойдут глубины от восьмидесяти метров. Мы не сможем достать мешки.

— Что ты предлагаешь?

— Ты пойдешь первым. Я тебя подстрахую… На тридцати метрах ты не сможешь работать более пяти минут. А мешков будет не менее двадцати. Если мы сорвем их поставку, а это главное, нас озолотят. И ты можешь не беспокоиться за свою жизнь. Тебя оставят на суперакции… Ты станешь боссом, которого можно тревожить лишь в самых безнадежных ситуациях. Соглашайся на все…

Он увещевал, как увещевают вербовщики всех времен и народов.

Перед расстрелом аргументы исчезают один за другим. Согласие — царица спокойствия.

Мы сели в джип — огромный, как мустанг. В одно мгновение набрали бешеную скорость. Остановились на безлюдном берегу. Где-то в двухстах метрах виднелись фрагменты кирпичной стены, а чуть ближе — остов хижины. Прибой шипел, уползая и расплескивая отражение лунного света. Тихо рыкнув мотором, подошел катер. Кормчий помог мне и Хонгу забраться на борт. Здесь лежало два тюка. Мы развязали их и обнаружили два комплекта аквалангов, ножи, запасные баллоны, а также хорошо знакомые мне отечественные «АПС» — автоматы подводной стрельбы. Оружие — это признак тревоги. Я вопросительно посмотрел на Хонга.

— Мало ли какая опасность может подстеречь под водой! — заметил он.

Я высказал сомнение, вряд ли этот игломет спасет от нападения акулы.

Хонг не ответил. Акулы его волновали меньше всего.

Лао и Кинг остались на берегу. Они пожелали нам удачи.

Я стал облачаться, надел маску, баллоны. Хонг запоздало махнул рукой:

— Не торопись…

Пришлось снимать обратно.

Не нравился мне сегодня Хонг. Положительно не нравился. Не пошутишь с ним — не сразишься. Он снова отвернулся, что-то выискивая в океане.

Потом он что-то прочирикал на своем, кормчий поковырялся в ящике и достал огромный бинокль. Подобный я видел во время краткой службы на таджикско-афганской границе. Назывался он «Ворон» и позволял прекрасно видеть в темноте. В Афгане у меня таких не было.

Кормчий завел мотор, и мы поплыли на малых оборотах. Через минуту остановились. Хонг взял ночной бинокль и затих. Только голова его медленно поворачивалась, следуя линии потухшего горизонта.

Наконец мы услышали тихое восклицание:

— Она! Малютка…

Я глянул вопросительно на капитана катера.

— Мини-субмарина! Ты что — не знал? Хорошо же тебя подписали…

Он сразу набрал крутую скорость. Катер подпрыгивал на волнах, они искрились, рассыпались на тысячи мельчайших осколков. Но красоты меня волновали меньше всего. Не стали бы эти воды для меня последним приютом!

Через несколько минут мы были у цели. В темноте подводная лодка напоминала перевернутый баркас с коротким килем. Она покачивалась, и волны шлепали о ее тело.

Вся моя жизнь была такая перевернутая.

В рубке открылся люк, оттуда вылез человек. Мы медленно подплыли к корме, он бросил нам конец, капитан схватил его с ловкостью обезьяны, подтянул катер поближе. Держась за эту веревку, мы с Хонгом перебрались на борт «Малютки».

У меня захватило дух, когда катер отчалил. Мы полезли в узкую горловину подлодки. На борту было двое: черноусый европеец в тельняшке и худощавый таец, который показался мне сильно изможденным, возможно, на фоне своего цветущего напарника. Доходяга резкими движениями задраил люк.

Мы еле разместились в тесном чреве субмарины среди изобилия различных манометров, приборов со стрелками и электронной цифирью. Тут же пошли на погружение.