Почти ушла

Антуанетта выглядела разочарованной, что Кэсси не повелась на её провокацию и та, в свою очередь, теперь чувствовала, что светится от удовлетворения.

Кэсси набрала для Эллы ванну с пеной, пытаясь развеселить её, но девочка даже не взглянула на нее, пока та помогала ей купаться. Она разглядывала множество пузырьков в воде и Кэсси могла только строить догадки о том, в каком смятении пребывали сейчас мысли девочки.

- Мне так жаль, Элла, - мягко сказала она. – Мои слова очень расстроили тебя и это меня огорчает. Это был ужасный способ узнать, что случилось с твоей мамой. Тебе, должно быть, очень грустно. Хочешь, я почитаю тебе сказку на ночь, чтобы развеселить тебя?

Элла отрицательно покачала головой.

Кэсси уложила её в постель, выключила свет и закрыла дверь, жалея, что больше ничего не может сделать для этой маленькой девочки. Этот бедный невинный ребёнок уже пострадал от токсичного влияния своей семьи, а сейчас ещё и Кэсси внесла свою лепту. Она была уверена, что Элла больше никогда не сможет ей доверять. А с чего бы ей это делать? Она думала, что Кэсси была её другом, и что она на её стороне, но та предала её самым жестоким из всех возможных способов.

Вернувшись в свою комнату, Кэсси с тревогой заметила, что не убрала свои таблетки. Она оставила их на тумбочке, где их мог заметить кто угодно.

Когда она посмотрела на пузырёк, то внезапно почувствовала прилив страха.

Он был неполным. По меньшей мере четырёх таблеток не хватало. А это означало, что она пропустила четыре дня – а она ведь только начала новую банку незадолго до того, как уехала из Штатов. Должно быть, она всё-таки выпила таблетку вчера, и напрочь забыла об этом. Если это так, то почему она подумала, что пропустила приём таблеток? Были ли её симптомы вызваны безумным стрессом, который она перенесла?

Раздумывая об этом, Кэсси обнаружила, что искренне не помнит, принимала ли она таблетку прошлой ночью или нет, и попытки это вспомнить запутывают её ещё больше. Пробел в собственной памяти напугал Кэсси, но она объяснила это пагубным воздействием стресса.

Она спрятала свои лекарства назад в ящик и легла в постель.

Казалось, что она так и не сможет уснуть. В её голове лихорадочно крутились мысли. Она беспокоилась о том, что именно предпримет Зейн, как скоро он снова позвонит, и как же ей удастся попасть в город, чтобы своевременно взять ситуацию под контроль.

Также ей стоило беспокоиться и по поводу Пьера. У неё не было возможности установить систему предупреждения о том, что кто-то входит в её комнату. И если ей всё-таки, наконец, удастся уснуть, вымотавшись от явного истощения, она не будет знать, когда он снова войдёт в её спальню.

Кэсси села в своей кровати, она быстро дышала, пытаясь взять под контроль свою панику.

Всё это было слишком для неё. Она приехала на работу в неблагополучную семью, внутри которой были огромные конфликты. Этим детям необходима была профессиональная помощь и женщина, способная выступить для них в качестве опытной материнской фигуры. Вместо этого, всё, что у них было – это Кэсси. А она несла своё собственное бремя. Ей удалось пережить своё токсичное детство с помощью старшей сестры, и это не прошло мимо без последствий. Она не была достаточно сильной или способной, чтобы справиться с этой ситуацией.

Ей нужно уволиться.

Как только её посетила эта мысль, Кэсси испытала огромное облегчение.

Она больше не могла этого выносить. Она не подходила для этой работы, которая разрушала девушку на эмоциональном уровне, и в процессе этого причиняла ещё больший вред детям.

Звонок Зейна был своевременным напоминаем о том, что ей нужно было сделать.

В конце концов, она решила начать новую жизнь, чтобы избежать нездоровых отношений с ним. И если её нынешняя работа оказалась в равной степени ущербной, она без колебаний должна была поступить с ней таким же образом.

Вопрос заключался только в том, как ей отсюда уйти, но она могла бы подумать об этом завтра.

* * *

Раннее утро было тёмным и ветреным, казалось, что день будет пасмурным. Ветер бил по стеклу и Кэсси решила, что бег будет более подходящим решением для того, чтобы согреться, чем ходьба.

Она быстро оделась в свой спортивный костюм и куртку, надела наушники и прикрепила телефон к поясу. Затем она тихо спустилась по лестнице и вышла из дома, довольная тем, что встала первой.

Она нашла тропинку, которая пролегала сквозь деревья, и направилась по ней медленной трусцой, раздумывая над тем, что она должна будет сказать.

Звонок Зейна наверняка можно было бы использовать в качестве оправдания. Сказать, что возникла чрезвычайная семейная ситуация, и её попросили вернуться домой. Единственной проблемой было то, что она не хотела бы, чтобы Пьер знал, что Зейн звонил в замок.

Однако, она должна быть честной и прямолинейной, и объяснить, что эта работа оказалась для неё непосильной. Что она не предполагала такого эмоционального напряжения, и если она не может позаботиться даже о себе, то не сможет позаботиться и о его детях.