Почти управляя телом

– А как же бабуля? – спросила Кира.

– Не думай о ней, – протянул он к Кире руки. Поправил волосы. Провёл подушечками пальцев по плечам. Она не понимала, что происходит, но было страшно и мерзко. Отвращение держало её за горло мёртвой хваткой. Кира не могла пошевелиться, и только сердце колотилось как бешеное.

«Это не я, – подумала Кира взахлёб, замерев. – Не мои плечи. Меня тут нет. Я в замке, смотрю на падающие листья из узкого окна. Ничего этого не происходит».

Она повторяла мантру всё быстрее и быстрее. Пока не исчезли эти липкие влажные пальцы, не исчезло всё, кроме обволакивающей её вони пьяного педофила.

Она не помнила, чем всё кончилось. Знала только, что вернувшиеся сёстры-бабушки спугнули старого алкоголика, и, кажется, он ничего не сделал. Не успел сделать. По крайней мере Кира верила, что не успел. Не успел же? В тот день Кира научилась отделять сознание от тела и улетать так далеко и быстро, как её не мог унести ни один наркотик, ни один самолёт.

Когда он умер несколько лет спустя – замёрз в сугробе насмерть, напившись, – Кира впервые ослушалась запрета отца и пошла на дискотеку. Папа злился из-за непослушания дочери, её неуважения к семейному горю и говорил, что у них вообще-то траур. Для него старый извращенец был любимым дядюшкой. А Кира танцевала так, будто только что родилась. Каждый год отец напоминал ей о годовщине его смерти. Каждый год она открывала бутылку шампанского после этого сообщения.

Щёлкнул замок. Кира вздрогнула, и на неё навалилось ощущение реальности. Ей не хватило времени, чтобы провалиться в глубокий транс. А сейчас уже, наверное, не получится.

Но она отчаянно попыталась вернуть себе ощущение космоса, парения и бесконечности – времени и возможностей.

На кухне зашуршали пакеты.

Кира выпрямила спину и скрестила руки на груди, стряхивая полутранс и усталость. Надо собраться и сфокусироваться.

Пакет-майка не может существовать в одной плоскости с Ничто. Либо он тоже ничто, либо…

– О, смотри-ка. Мой любимый бефстроганов! – воскликнул муж. – Приготовленный по рецепту твоей бабушки. Как чудесно. А это что? Пирог! Кира, ты превзошла саму себя. А с чем мясо-то планировалось?

– С рисом, – неожиданно для самой себя ответила она.

Опять зашуршали пакеты.

– С рисом… – повторил он и картинно охнул. – Но тут его нет. Не довезли! Звони им, пусть возвращают деньги.

Она не пошевелилась. Он подошёл к ней и резко протянул телефон.

– Звони, я сказал.

– Я не заказывала рис, – тихо пробормотала Кира.

– Что? – он поднял голос. – Что ты там мямлишь? Из-под твоего длинного носа ничего не слышно. Говори так, чтобы мне не приходилось угадывать.

– Я сказала, что не заказала рис, – повторила она четче, уверенная, что он и с первого раза всё разобрал.

– Как так? – отшатнулся он. – Как мы без гарнира?!

– Я хотела приготовить его сама, – ответила Кира.

– Как сама? А как же твоя работа? А уборка? Как бы ты всё успела, малышка? Это же невозможно. Ни одной женщине это не по силам! Ах да… Поэтому у нас была эта тётка, которая выполняет за тебя женские функции? Она убирает и, видимо, регулярно. Пока я, как дурак, на работе. Жрачку приносят из ресторана. А ты сидишь на диване целый день. Я всё правильно понял?

– Я работаю… – попыталась возразить Кира. Её желание перестать оправдываться рассыпалось на глазах, просыпалось сквозь пальцы тягучим песком.

– Я тоже работаю! – заорал он. Кира вздрогнула. – Но это не мешает мне переобувать твою машину, проверять в ней уровень масла, прибивать чёртовы крючки на кухне и чинить всё, что ты ломаешь – а это примерно всё, до чего ты дотрагиваешься! А ты, оказывается, только и умеешь, что сидеть на диване и посуду бить? Зашибись просто! Нахрена мне такая женщина? Что такого ты делаешь, чего я не смог бы сделать сам?!

Кира подняла голову и посмотрела на него с какой-то внезапной смелостью, граничащей с безумием.

– Сосать себе ты тоже сам будешь?

Слова упали между ними тяжёлым грузом. Кира тут же пожалела, что выпалила их, позволила эмоциям взять верх над спокойствием, но уже было поздно что-то делать.

– Ты теперь ещё и сексом манипулируешь? Знаешь что? Я больше и пальцем до тебя не дотронусь, раз ты делаешь это всё исключительно как одолжение мне.

– Ты же понимаешь, что это не то, что я хотела сказать…

– Я не знаю, что ты там хотела. Но я прекрасно слышал, что ты сказала. Я запомнил.

Он пошёл на кухню. Достал кастрюлю, налил в неё воды и поставил на плиту.

– Что ты делаешь? – Кира пошла за ним.

– Рис варю, – ответил он. – Тебе же наверняка некогда. Ещё домашки проверять или что там. Йога твоя жизненно важная.

– Я планировала его сварить… – пыталась она сохранить остатки самообладания.

– Ты планировала, а я сварю. – Он поднял телефон. – Алё, мамуль? Да, привет. Да-да, всё хорошо. Жду вас, конечно. Ага. Нет, ничего не надо, спасибо, – он усмехнулся, – ну, если только немного. Мамуль, слушай, а как варить рис, чтобы он получился не как каша, а как гарнир?