Почти Целитель 1-2

— Он сам первый начал. — Принялся оправдываться Лудильщиков, которому и самому не нравилась получившаяся ситуация.

— Похоже, ты не понимаешь всех нюансов вашей ссоры. — Принялся разъяснять Башенин. — В высшем обществе, к которому принадлежит Никита, все очень стандартизировано и завуалировано. Любой взмах веером барышни, любой цветок в букете кавалера, несут массу информации. Нас всех этому учат с самого детства. Ты знаешь, что у дворян существуют два повода к дуэли, при которых обычное примирение признается марающим понятие чести? Может, угадаешь, какие?

— Откуда я знаю! — Отозвался Иван, которому вовсе не нравилось, к чему клонил Сашка.

— Всего два повода: сравнить дворянина с простолюдином и усомниться в его мужественности. — Башенин сделал паузу и посмотрел Ване в глаза. — Ты одной своей фразой умудрился пройтись по обоим.

— И что теперь мне делать? — Ване страсть как захотелось вернуться на чуть-чуть в прошлое, чтобы исправить допущенную грубую ошибку.

— А ничего уже сделать нельзя. — Как-то обреченно ответил сын их градоначальника. — Формально, ты можешь прилюдно извиниться перед князем за оскорбление. Проблема в разнице ваших статусов. Он даже на дуэль тебя вызвать не может, пока ты офицерское звание в конце учебы не получишь. При принесении извинения простолюдин должен встать перед аристократом на оба колена, склонив голову. Только тогда вступит в действие другой неписаный закон: ты навсегда потеряешь свою честь. С тобой даже разговаривать для благородных будет считаться недостойным делом. Разумеется, при таком варианте событий, администрации училища не останется другого выбора, кроме как исключить тебя из рядов учащихся. Ты же не пойдешь на такое?

— Ни в коем случае.

— Вот и я о том же. У Никиты осталось два варианта: дожидаться окончания тобой нашего училища, терпя все это время умаление своей чести и предоставляя недругам рода прекрасную возможность унизить род Огаревых еще больше, и тогда уже вызвать тебя на дуэль, или попросту подослать людей, чтобы те втихую разобрались с тобой. И как ты думаешь, что для него будет проще сделать?

Башенин давно ушел, а Ваня все сидел молча, уставившись остановившимся взором в никуда, и раз за разом проигрывал в своем сознании только что состоявшийся разговор.

В этот день господин Гауф так и не появился. Как не появился он и в день следующий. Ване стало понятно, что с надеждами на быструю прокачку можно проститься. Начал примиряться он и с возможными проблемами со стороны рода Огаревых. Только повесил над своей кроватью самодельную мишень, да стал по несколько раз за вечер тренировать свою Меткость при помощи пучка дротиков. Раз уж Система так все устроила, что тренируясь в детской игре, он может странным образом научиться метко стрелять из огнестрельного оружия, нужно этим пользоваться. Может, и в самом деле, придется через год с небольшим сойтись на дуэли с прирожденным аристократом, а у них тренировки Характеристик возведены едва ли не в культ.

Вновь нарисовался на Ванином горизонте главврач местной городской больницы лишь через неделю. Он, тщательно избегая взгляда глаза в глаза, поведал студенту о возникших у него проблемах с обеспечением Ваниной деятельности маной и спросил от имени спасенной Ваней дамы разрешения посетить ею парня после окончательного выздоровления. Ване вот вообще не нужны были возможные благодарности со стороны незнакомой женщины, но законы вежливости… черт бы их побрал! Разрешение на визит дал и скорейшим образом постарался завершить неприятный разговор с таким необязательным в своих обещаниях человеком.

Послужили ли ссора с аристократом и разборки в полиции еще одним основанием для окончательного разрыва, или просто все так совпало, но и Татьяна совершенно пропала с Ваниного горизонта. Если правда в мире существует неписанный закон о черных и белых полосах в жизни человека, то у Вани наблюдалась именно она, жирная, угольно черная полоса. Впрочем, вполне возможно, все локальные невзгоды молодого человека были действием совсем другого мирового закона, закона мирового Равновесия. Просто весы, олицетворяющие этот закон, зачастую так велики, что при созерцании одной их чаши, чаша, уравновешивающая первую, теряется в туманной дали.

Интерлюдия.

За десятки верст от академии, где учился наш герой, в кабинете, изукрашенном настолько богато, что от блеска драгоценных камней и бликов на различных бесценных безделушек рябило в глазах, один, очень опытный пожилой человек, отчитывался о действиях вверенного ему подразделения другому человеку, на вид, так вообще юнцу. Одна только аура власти, казалось зримо окутывающая молодого парнишку, заставляла усомниться в правильности определения возраста этого второго персонажа.