Почти рукописная жизнь

Во время того ужина В. А. сказал, что ознакомился с данными ему мной книгами и ему интересно, что меня в них привлекает. Я не задумываясь ответил, что в научной фантастике меня интересует сильный человек в сложных и непредсказуемых обстоятельствах. Он выслушал мой ответ, задумался и совершенно искренне спросил, почему в таком случае меня не интересует «Горе от ума», где как раз всё, что меня интересует в фантастике, присутствует в изобилии. Я ответил, что «Горе от ума» написано давно, это скучно и ещё я не люблю читать, когда всё в рифму. Тогда В. А. принёс томик Грибоедова и зачитал мне вслух забавный отрывок. Как я позже узнал, это был монолог Репетилова. Мне нечего было ответить, потому что прочитанный текст звучал блестяще. А после того как мы закончили ужин и вымыли посуду, В. А. принёс томик Пушкина и прочитал мне пушкинскую статью, посвящённую «Горе от ума». Пушкинское высказывание было настолько неожиданным и живым, и оно настолько расходилось со школьной трактовкой образа Чацкого, что у меня просто руки зачесались да и глаза тоже зачесались немедленно прочитать «Горе от ума», перечитать пушкинскую статью и выступить на уроке с альтернативным высказыванием. Что я через пару дней с блеском и осуществил. Однако Шекли я демонстративно дочитал, а на вопросы В. А. по поводу моего интереса и понимания научной фантастики старался давать уклончивые, расплывчатые ответы.

Через неделю нашего совместного проживания я вынужден был признаться самому себе, что, возвращаясь из школы, жду, когда В. А. придёт из института домой…

В один из вечеров я попытался поставить ему на своём магнитофоне «Пинк Флойд» и «Лед Зеппелин», но он сразу сказал, что совершенно не музыкален и даже не претендует на какое-либо мнение по поводу услышанного. Однако на следующий день он принёс пластинку Окуджавы и пластинку с музыкальной сказкой «Алиса в Стране чудес», песенную часть которой сделал Владимир Высоцкий. Эта пластинка стала для меня большим впечатлением и открытием. Я не мог ей сопротивляться, поскольку она была вне жанров и категорий. Это было просто какое-то чудо. А вот Окуджава самым странным образом как будто не понравился, но тут же запомнился наизусть, причём после первого прослушивания.

Я очень скучал по родителям, но, когда прошло десять дней моей совместной жизни с В. А., я вдруг понял, что такого общения у меня никогда в жизни не было и я не хочу, чтобы оно заканчивалось. Каждый вечер что-то происходило, и это были именно открытия и события! В. А. пересказал мне «Преступление и наказание» Достоевского как детектив. И я немедленно захотел прочитать эту книгу, но не стал этого делать из юношеского упрямства и как бы не желая поддаваться. Я чувствовал, что меня уже тошнит от Шекли, мутит от занудного и примитивного Брэдбери, а Азимов так запутан, что распутывать его не хочется. Но я не мог… Поймите, мне было четырнадцать, я не мог так быстро сдаться! Я думаю, В. А. это понимал. И в один из вечеров он прочёл мне вслух добрую половину повести Достоевского «Неточка Незванова». Вторую половину я дочитал сам. Тогда-то со мной и случилось первое мощнейшее литературное впечатление. И тогда же я поверил странному сутулому человеку из Ленинграда, который увлечённее и азартнее всего занимался своей неведомой мне наукой. Своей физикой. А точнее, чем-то, связанным с лазером. Но который так любил большую литературу и некую истину, в которую беззаветно верил. А ещё со мной впервые говорили не как с мальчиком, который проявляет резвость ума и несвойственные его возрасту познания, но как с человеком, который просто чего-то пока не знает и в чём-то, скорее всего, ошибается, и мне очень-очень хотят помочь что-то понять и разобраться, потому что собеседнику это важно. То есть я важен.

Мы много беседовали, много смеялись, много времени провели в очень концентрированном общении. Я забывал про уроки, а В. А. мне про них не напоминал. Не думаю, что он забывал про них, он просто полагал, что наши беседы важнее. Как же он был прав!

8 января

Ещё мы много говорили о кино. В. А. рассказывал, что в Ленинграде есть кинотеатр Госфильмофонда, где показывают фильмы разных лет, а также в нем можно посмотреть зарубежные фильмы – участники Московского кинофестиваля за многие годы. Но и не только фестивальные фильмы. В том кинотеатре можно посмотреть и самую разнообразную иностранную киноклассику. Кинотеатр назывался «Кинематограф», и каждый день в нём шли разные картины. Подобный кинотеатр есть и в Москве, сообщил В. А., он называется «Иллюзион». А больше такое кино посмотреть просто негде.