Почти родственники

– Значит, – сказал я. – И вообще прикройся.

– А раз я тебе снюсь, то какая разница? – засмеялась она.

– Никакой, – согласился я. – Тем более что ты такая красивая, приятно смотреть. Почему ты до сих пор не замужем?

– У меня очень сильное чутье, – сказала Вера Павловна. – Женское чутье, у мужчин такого не бывает. Женщины ближе к природе, к почве, к крови. К траве и воде. Самое главное – кровь, конечно. У нас кровь через край переливается раз в четыре недели, сам знаешь. Я этим страшно горжусь, между прочим… Мне иногда кажется, что я могу предсказывать будущее. Но не всегда. А вот когда что-то недавно случается, я чую просто за тысячу верст. Если кто-то сильно заболел или умер, не дай бог. Или уволили с работы. Или в пробке стоит, и голова у него болит от жары. Если близкий человек, конечно. Во мне все колет и булькает мелкими пузырьками. Чувствую: что-то не так. Просто звоню и спрашиваю: позовите такого-то! А мне говорят: проснулась! Он позавчера большой привет передал отстающим товарищам. Кошмар полнейший. А иногда вообще ужас: целый месяц крутит и плющит, просто на куски рвет, а непонятно, из-за кого. И тут вдруг сказали: Марик Лоцкий женился на аргентинке и в Аргентину уехал. Сначала смеюсь: какой Марик? Лоцкий-Троцкий-Хреноцкий… Вспоминаю: был такой мальчик на втором курсе, раза три я с ним разговаривала. Господи! Значит, он мне ближе самых близких! Раз меня так трясло и дергало внутри из-за него. А может быть, это моя судьба была?

Вера Павловна заплакала. Я погладил ее по голой коленке.

– Тебе меня жалко? – спросила она. Я кивнул. – Спасибо. И вот так вся жизнь. Смотрю на человека и прямо глазами вижу, как он делается старый, глупый, больной, а потом мертвый. Какая тоска. А ты говоришь, замуж! Одна радость – заснуть, и пусть что-то хорошее приснится. Однако встаем, – она потянулась, подрыгала ногами. – Поставь кофе. Вытащи сливки из холодильника, налей в кувшинчик и подогрей в микроволновке, чтоб были как следует горячие. Но не вскипяти, боже упаси.

– Ты вообще в уме? – возмутился я. – Чего командуешь?

– Это сон, – сказала она. – Мой. Не бери в голову.

– Кстати, о снах, – сказал я, вставая и идя к двери. – Мне вчера снился Марик Лоцкий.

– Поклянись, – попросила Вера Павловна.

– Клянусь, – я прижал ладонь к сердцу. – Мне снился самолет. Что я сижу в самолете. Лечу куда-то. А рядом со мной сидят мужик и баба. Она такая типичная латинка, смуглая и черная, как Вера Павловна. Не ты, а главная Вера Павловна, из романа Чернышевского «Что делать». Которая сны видела. Из-за которых Володя Ульянов нас всех перепахал. Ты хоть помнишь? Вы же, небось, роман «Что делать» в школе не проходили, какие же вы тупые, дети свободы…

– Проходили, проходили! – сказала Вера Павловна. – Что там дальше?

– Смуглая такая латинка-аргентинка. Вера зовут, кстати. И наш парень. Молодой. С залысинами. По роже видно, экономический аналитик. Вот он и рассказывает, что летит в Аргентину, а в Москве оставил кошку. Просто во дворе. Потому что у его аргентинской жены аллергия, а в Москве родных никого нет. А кто есть, те брать не хотят. Вот он ее выпустил. Сел в машину, уже ехать в аэропорт. Сильный дождь пошел. Он из машины смотрит: она побежала вдоль стены и в подвал нырнула.

– Это я была эта кошка, – сказала Вера Павловна.

– Наверное, – сказал я.

– Кому бы присниться навсегда, – сказала она. – Или хотя бы надолго…

– Я спрошу у ребят, – сказал я. – Обязательно спрошу.