Почти родственники

И она удивлялась красоте и простору плохо-мальчиковой обители, картинам, книгам, разным мелким забавкам. Вроде томика Платона по-гречески, который лежал на диване в комнате плохого мальчика, заложенный длинной трубкой загадочного мастера Янкелевича. Плохой мальчик рассказывал о различиях между Янкелевичем и «Три Би», Платоном и Плотином, плотью и духом.

Хорошей девочке казалось, что она попала в некую сказку. Или даже как бы в кино. В экран.

Плохому мальчику казалось примерно то же самое. Он чувствовал себя либертином, хотя слов таких не знал и подразумеваемого маркиза не читал. Но он ощущал всем собою, как приятно властвовать и сладострастничать, ни за что не отвечая и ничего не боясь. О, восторг вседозволенности и безнаказанности! О, счастье всемогущества на крохотном пятачке пространства и куцем отрезке времени, которые, натурально, переживались как бесконечность и вечность.

золотая молодежь Плохой мальчик – 2

Данный плохой мальчик относился к т. н. gilded youth, но с некоторой натяжкой. Дело опять же в карманных деньгах и модных шмотках. Он наблюдал настоящую золотую молодежь, а с некоторой ее частью даже дружил. У этих друзей-приятелей всегда были деньги – а значит, они могли водить девочек в кафе или покупать выпивку, не отдувая табачных крошек от тусклых пятнашек. У них была модная одежда – а значит, они отлично себя чувствовали в любом публичном месте или частном сборище. Но в этом таилась их погибель!

Во-первых, эта золотая молодежь почему-то («Но почему?!» – восклицал в уме плохой мальчик) видела главную радость в обильной выпивке и самом факте сидения в кафе. Плохой же мальчик, по финансовым резонам лишенный этого, сосредоточен был на цветах удовольствий как таковых, в их первозданном виде. И с легкой насмешкой слушал рассказы о том, что «так нажрались, так нажрались, что девки нас потом едва в такси запихнули и по домам развезли». Он спрашивал: а как вообще обошлись с девками? На что получал ожидаемый ответ: «Да какое там, да при чем тут, когда Эдик (Гарик) такую граппу спер у своего папы! Ух, нажрались!» Что вызывало у плохого мальчика несочувственное понимание, что золотая молодежь не там ищет радостей. Сам он, во всяком случае, говорил о себе: «Я не жрец Бахуса, я жрец Венеры!»

Во-вторых, золотая молодежь состояла не только из богатых мальчиков, но из богатых девочек тоже. Больше того: богатые мальчики были убеждены, что кадриться-романиться, а также ходить в кафе, устраивать вечеринки и заставлять себя пьяных запихивать в такси и развозить по домам, – что все это делать надо непременно с богатыми девочками. То есть с ровней. Что совершенно меняло ситуацию.

Папаша Карамазов, как мы помним, говорил, что мовешку надо перво-наперво удивить. Что этакий князь до нее снизошел. Но чем удивишь богатую девочку? Которая к тому же не очень хорошая, потому что отлично знает, как устроены мелкие понты типа наливать армянский коньяк в бутылку из-под «Курвуазье» – ибо ее папа так всегда делает. А мама дома курит «Яву», а в театр берет «Уинстон». Кроме того, древний стайный инстинкт не велит обижать особей одной крови. Да и особь не очень-то даст себя в обиду, потому что плохая девочка за себя постоять умеет.

В результате в смысле срывания цветов удовольствий центральная, главная часть золоченой молодежи несколько проигрывала ее маргинальной части, к коей принадлежал описываемый плохой мальчик.

очень жаркий день Плохой мальчик – 3

Бедные хорошие девочки влюблялись в него и были готовы на все.

Он, бывало, капризничал.

Одну из них он однажды просто выпроводил, неизвестно почему. В самый вроде бы долгожданный момент сказал: «Пожалуй, тебе лучше уйти».

Она опустила руки, опустила глаза и побрела к двери. Но позвонила с дороги, из телефона-автомата, и сказала: «Ты все равно очень хороший». Она заблуждалась. Потому что плохой мальчик был не просто плохой, а очень плохой.

Потому что через пару недель он позвонил ей и сказал: «Приезжай». Она сказала в трубку: «А ты меня снова не выгонишь?» Он сказал: «Посмотрим, поглядим…»

Она приехала. Было лето. Июль. Стояла страшная жара.