Почти потеряла

Кэсси почувствовала волну облегчения, что Триш её совсем не подозревала. Это убедило её в том, что хождение во сне и частичные воспоминания были просто вызваны ночным кошмаром. В конце концов, если бы Триш думала, что убийство совершила именно она, она никогда бы не внесла за неё залог.

- А где дети? – спросила Кэсси.

- Они навещают свою тётю, старшую сестру Райана. Она попросила, чтобы дети составили ей компанию сегодня, и я подумала, что это пойдёт им на пользу. Я заеду за ними в пять, и по дороге домой привезу нам ужин.

Триш встала.

- Я изо всех сил пыталась держать всё случившееся в тайне, но слухи уже пошли. Мне уже звонили и некоторые из жителей деревни приходили сюда, а также несколько раз доставляли цветы. И тем не менее, если телефон будет звонить – не бери трубку, пусть переходит на автоответчик и не открывай никому, кто будет стучаться в дверь, это могут оказаться журналисты, а ты знаешь, на что способна жёлтая пресса в нашей стране.

Триш вышла из кухни, а Кэсси налила себе стакан воды и села за стол. Триш сказала ей поесть, но она совсем не была голодна. Не сейчас, когда она намеревалась рассказать Триш о том, что её собственный сын признался в том, что сломал шею своему домашнему кролику.

Она полагалась на добрую волю Триш; это было именно то, что вытащило её из тюрьмы. Но этот кредит доверия может закончиться, если Кэсси предъявит обвинение, которое может ранить или разозлить эту женщину.

Кэсси знала, что ей нужно сделать всё возможное, чтобы Триш могла верить ей, потому что теперь она была в её власти.

ГЛАВА 37

Кэсси чувствовала себя неловко, находясь самой в этом доме. Она не могла заставить себя посмотреть на террасу, где умер Райан. Она очень боялась нарушить условия залога и не была уверена, распространяются ли они на пребывание в саду. Лучше будет оставаться в доме, особенно, если журналисты таблоидов могут ждать снаружи, вооружённые своими фотоаппаратами и готовые запечатлеть её в кадре.

Теперь только Триш могла отвозить и забирать детей. Кэсси даже не могла провести их до автобусной остановки. Её пугало осознание того, насколько бесполезным было её пребывание в их доме, и каким бременем для них она вскоре станет. Если у них с Триш состоится разговор, то, чем раньше это произойдёт, тем лучше.

Когда семья вернулась домой, она приободрилась, услышав негромкий смех, когда дети подбежали к входной двери. Кэсси поспешила поздороваться с ними.

- Привет! Как вы оба поживаете? – спросила она.

Она обрадовалась, когда увидела, что Мэдисон выглядела более радостной и надеялась, что события этого дня немного отвлекли её от горя. Когда они вошли в дом, оба ребёнка стали более мрачными, а Мэдисон перестала улыбаться.

- У нас всё хорошо, спасибо, - сказала девочка.

Дилан и вовсе не поздоровался с ней, он прошёл мимо, опустив голову.

- А вот и еда!

Триш несла рыбу с жареной картошкой в большом коричневом бумажном пакете, войдя, она закрыла входную дверь.

- Давайте, народ. Это был трудный день. Давайте поедим, а затем вам, детишки, нужно будет лечь пораньше.

- Могу ли я помочь тебе подготовиться ко сну, Мэдисон? – спросила Кэсси.

Довольная тем, что у неё появилось занятие, Кэсси помогла девочке принять ванну, и они вместе выбрали её любимую розовую пижаму.

- Как ты думаешь, я смогу в скором времени пойти в школу-пансион? – прошептала Мэдисон, когда Кэсси сложила её полотенце.

Кэсси была уверена, что Мэдисон чувствовала, будто весь её мир рухнул. Возможно, школа-пансион была бы неплохой идеей в долгосрочной перспективе, особенно принимая во внимание то, сколько времени Триш проводит в отъезде.

- Мы можем спросить у твоей мамы, - ответила она. – Если ты уверена, что хочешь туда ходить, тогда давай обсудим это с ней.

К её удивлению, девочка разрыдалась и начала тяжело дышать.

- Я уже спрашивала у неё. Она сказала нет. Я спросила её об этом, как только она вернулась из своей поездки. Я спросила у неё по-доброму, Кэсси, а она рассмеялась. И сказала нет. Она сказала, что мне следует делать то, что мне говорят, и что, пока я не стану лучшей по математике в классе, я не смогу больше играть в спектаклях.

- О, Мэдди, мне очень жаль, - сказала Кэсси, понимая, почему Мэдисон вела себя в последние дни настолько нехарактерным для себя образом.

- Я ненавижу её, Кэсси, - прошептала Мэдисон. – Мне никогда не удастся стать лучшей по математике в нашем классе. И это несправедливо говорить мне, что я должна это сделать. Я хотела бы, чтобы она умерла. Она говорила мне, что я не могу играть Веруку Солт, потому что у меня не было хороших оценок, и хоть папа сказал, что я могу, мне всё равно было страшно. Мне нужно было убедиться, что она не наблюдает за мной, потому что она сказала, что, если мои оценки будут плохими, она поднимется на сцену и стащит меня оттуда. Я хотела бы, чтобы это она умерла, вместо папы.

Девочка разразилась рыданиями, когда Кэсси крепко обняла её, но, хоть девушка и сделала всё возможное, чтобы успокоить малышку, она была глубоко обеспокоена последствиями слов Мэдисон.

* * *