Почти полный список наихудших кошмаров

Рот Джоны растянулся в потрясающей улыбке.

– Добрый вечер, офицер, – приветливо сказал он, как будто полицейские не застали его только что в неловком положении. – Какие-то проблемы?

– Вы нарушили частную собственность, – сообщил коп, представлявший собой не более чем глубокий голос и блуждающий в темноте яркий луч.

– Правда? А мы всего-навсего хотели понаблюдать за ночными птицами. Говорят, неподалеку видели редкую сипуху… Эй, ай, эй, ладно, мужик, ладно, господи! – завопил Джона, когда коп выволок его за шиворот из-под тела Эстер. Появились еще несколько полицейских; дородная дама (наверное, бывший боец смешанных единоборств) тоже подняла Эстер на ноги и повела к мигающим огням у входа на склад.

Юджин, как выяснилось, даже не пытался убежать от полиции, поэтому никто не обращал на него внимания. Он стоял возле одной из патрульных машин, утопавших в красно-синих огнях, сунув руки в карманы, словно ждал встречи у «Старбакса», а не своего ареста.

«Прячься», – велела ему Эстер одними губами. Юджин огляделся по сторонам, пожал плечами и вернулся к костру, где собирался оставаться до рассвета, не в силах покинуть светящийся круг раньше восхода солнца. Порой, когда свет падал под определенным углом, тело брата казалось ей прозрачным. Знаете, как причудливые воспоминания из детства, не поддающиеся объяснению, полузабытые сны о чем-то невозможном? Книга, слетевшая с полки сама по себе; вдох, сделанный под водой; черный сгусток тени в конце коридора – с зубами, когтями и ослепительно-белыми глазами. У Эстер все они касались Юджина. В детстве он, сильно расстроившись или испугавшись чего-то, начинал мерцать. Словно лишь проецировался в реальность, но на самом деле не являлся ее частью и мог в любое время выпасть из нее.

Мальчик, сотканный из светлячков.

В то время, когда Ронда Раузи[12] толчком в голову усадила ее, будто преступницу, в полицейскую машину, Эстер увидела, как ее брат на мгновение растворился в воздухе. А после на заднее сиденье рядом с ней затолкали Джону. Таким образом Джона Смоллвуд в тот же день, когда ограбил ее, составил Эстер Солар компанию в ее первом аресте.

Впрочем, позже выяснилось, что они были не совсем под арестом, о чем следовало догадаться по тому, что им не надели наручники и не зачитали права. Полицейские отвезли их обратно в город, сопроводили в участок и заперли в отдельных камерах, которые они называли «обезьянником». В камере Джоны было пусто, а вместе с Эстер сидела очень худая женщина в красном парике, ковырявшая ранки на руке. Она представилась пресвятой девой Марией.

Эстер пыталась объяснить Ронде, что произошла большая несправедливость: Джону следует обвинить в краже, а ее освободить, – но женщина, пропустив ее слова мимо ушей, только сказала:

– Один телефонный звонок.

У Эстер не было телефона (само собой), и она не помнила номера никого из родственников, кроме дедушки— только это бы не помогло. Поэтому она позвонила Хефцибе.

Эстер: «Хефциба, меня задержала полиция. Передай моей маме, что нужно внести за меня залог».

Хефциба: (молчание)

Эстер: «Я так понимаю, раз ты ответила на звонок, тебе удалось сбежать, когда нагрянули копы».

Хефциба: (молчание)

Эстер: «Знаю, что мама проторчит в казино до рассвета, но ты должна ей сказать, где я, ладно?»

Хефциба: (молчание)

Эстер: «А еще я оставила Юджина на заводе одного. Можешь его спасти?»

Хефциба: (молчание)

Эстер: «Теперь я снова стану закоренелой преступницей».

Хефциба: (молчание)

Эстер: «Что ж, отлично поговорили».

Женщина-полицейский проводила Эстер обратно в камеру. На этот раз она легла на пол лицом вниз, чтобы не пришлось общаться с Джоной, который сидел со скрещенными ногами в дальнем углу своей камеры и наблюдал за ней.

– Я бы на твоем месте не лежал на полу, – сказал Джона.

На что она ответила:

– А жить мне можно?

Он продолжил:

– Подумай о том, сколько на этом полу было мочи, рвоты и крови. Сама знаешь, копам платят не так много, чтобы они тут еще и убирались.

– Вообще-то он прав, – прохрипела дева Мария. – Я только на прошлой неделе здесь нассала.

– И правда воняет мочой. – Эстер села, копируя позу Джоны, – прислонилась спиной к прутьям решетки.

После этого парня вывели из камеры: настал его черед делать звонок, который, судя по количеству криков и ругательств, прошел не так гладко, как у нее.

– Знаешь, я все думал о тебе, с тех пор как сегодня днем тебя ограбил, – сказал Джона, вернувшись в камеру. Полицейский за ближайшим к ним столом вскинул брови и посмотрел на него поверх очков. – Это метафора для… э-э-э… секса, – быстро пояснил Джона. Коп прищурился, но вернулся к своему телефону.

– О том, как получить прощение за свое чудовищное преступление? – спросила Эстер.

– Нет, о твоей странной семье – ты еще делала о ней презентацию в начальной школе.

– А-а-а, – Эстер специально перевелась в среднюю школу Ист-Ривер, поскольку никто из учеников ее третьего класса (кроме Хефцибы) туда не пошел, а значит, никто не помнил ее доклад о проклятии семьи Солар.

– Напомни, в чем там заключается их странность? Непереносимость лактозы или что-то такое?