Почти полный список наихудших кошмаров

– Потому что… – Почему? Причин была масса. Потому что она недостаточно хороша. Потому что часть ее внутри прогнила, сломалась и была недостойна любви. Потому что в конце концов Джона об этом узнает, а зачем что-то начинать, если конец все равно неизбежен? Потому что однажды он уже ушел, и в этом было мало приятного; восьмилетки могут быть теми еще засранцами – травля, которую она перенесла за время его отсутствия, оставила глубокий след в ее душе. Какова бы ни была причина, она больше не могла вручить другому человеку такую власть над собой.

Эстер хотела все это сказать Джоне, но в попытке облечь мысли в слова возникла ошибка, и ей удалось выдавить из себя лишь:

– Потому что просто не могу, ясно? – Иногда лучше не получать желаемое. Иногда лучше не трогать красивую вещь из страха ее разбить.

– Ясно, – прошептал Джона, погладил ее щеку большим пальцем, но больше ничего не сказал: нельзя заставить кого-то любить против его воли.

Сквозившая в голосе Джоны боль разрывала ей сердце, ведь она научилась прекрасно говорить на этом языке, но все равно не могла дать ему то, чего он хотел. Не могла дать себе то, чего хотела сама.

– Милая Кэролайн, пам-пам-пам, – пропели они вместе, на этот раз гораздо тише, потому что это были практически единственные известные им слова. – Столь хорошо еще не было никогда.

20 8/50: Вождение автомобиля

– Значит, ты никогда не водила автомобиль? – спросил Джона.

Эстер сидела на месте водителя в машине Холланда Смоллвуда, в уродливом «универсале» 1980-х годов тыквенного цвета, и отказывалась заводить мотор, поскольку ей не хотелось а) погибнуть самой и б) быть убитой отцом Джоны.

– Пробовала как-то раз, но у меня случился приступ паники, поэтому я занесла этот пункт в свой список и больше никогда к нему не возвращалась.

– Позволь уточнить: как только у тебя появляется шанс потерпеть неудачу, ты решаешь больше никогда этого не делать?

– Именно. И от мысли, что я ни разу не потерпела неудачу, мне становится очень-очень хорошо. Идеальное психологическое здоровье. Я – гений.

– Сегодня научишься, – заверил ее Джона и кивнул на рычаг переключения скоростей. – Холланд ездит на механике.

– У меня не получится.

– Блин, даже мой слабоумный отец – и тот может ездить на механике, так что ты точно справишься.

– Нельзя говорить «слабоумный». Это не политкорректно. Тем более, если я разобью машину Холланда, он меня убьет.

– Нет, он убьет меня. Потом тебя. А потом твою семью. Поэтому у тебя будет время сбежать в Мексику, прежде чем он начнет тебя преследовать. Заводи мотор.

– Нет.

– Эстер, посмотри на свой костюм. Погляди, кто ты сегодня. Стал бы фильм «Убить Билла» таким интересным, если бы Невеста отказывалась водить машину?

Эстер окинула взглядом свой желто-черный кожаный комбинезон, который выбрала сегодня, и глубоко вздохнула.

– Пробуди в себе Уму, – кивнула она. – Пробуди свою внутреннюю оторву.

Поначалу, если честно, получалось весьма неплохо. Эстер оказалась не таким плохим водителем, каким считала себя; и хотя у нее не было даже пятой части требуемой для вождения координации, она никуда не врезалась. Джона старался уводить ее подальше от общего движения и перекрестков, чтобы ей не приходилось останавливаться и трогаться заново. В основном они держались небольших дорог на окраине города – длинных, прямых, без светофоров и знаков «Стоп».

День мог бы завершиться совсем иначе, если бы в одном захолустье вдруг не решили построить торговый центр: для облечегения возведения белой махины проводились дорожные работы.

Женщина в светоотражающем жилете остановила их автомобиль и не давала проехать, пока грузовик переезжал с одной строительной площадки на другую. Эстер оказалась первой в веренице машин. В ожидании она поправила зеркало заднего вида, чтобы сосчитать количество выстроившихся сзади машин. Их получилось шесть, и каждые несколько секунд останавливались новые.

– Я не смогу этого сделать, – тихо проговорила она, встретившись глазами в зеркале со стоящим прямо позади нее мужчиной. – Давай поменяемся местами.

– Что?

– На меня смотрит слишком много людей. Они все видят меня.

– Никому нет до тебя дела, Эстер.

– Они разозлятся, если я заглохну.

– Смотри, она показывает нам ехать. Трогайся.

И правда: женщина в строительной форме перевернула табличку «Стоп» и теперь призывала их ехать, размахивая знаком «Осторожно».

Эстер включила первую передачу, но отпустила сцепление слишком быстро, и машина, дернувшись, заглохла. Мужчина сзади посигналил. Женщина-строитель со смехом отступила назад.

– Я же сказала тебе, что у меня ни черта не получится! – воскликнула Эстер. От обжигающих, точно фары, взглядов водителей у нее закипала кровь.

– У тебя все получится, Эстер, – настаивал Джона. Должно быть, на ее лице читалась паника, потому что он сжал ее плечо и заговорил четким тихим голосом. Ее бросало то в жар, то в холод. В пальцах ощущалось знакомое покалывание. – Послушай меня. Ты сможешь.

Водитель в машине позади снова принялся сигналить. Джона опустил стекло.