Почти любовь, почти падение (СИ)

   Одно хорошо: что за всеми тогдашними переживаниями и самобичеванием, думать о Жданове было некогда. Катя никогда не жила в таком ритме, в каком работала Виноградова. У той, кажется, ни минуточки свободной не было. Они жили в отеле на берегу моря, а видели его только по утрам, из окон. Каждый день их пребывания был расписан. У Кати от напряжения кружилась голова, а вечерами едва хватало сил родителям позвонить, поклясться, что у неё всё в порядке. О трудностях своих, конечно, не рассказывала, расписывала, какие здесь пляжи и рестораны, клялась, что отдыхает и купается. Она не думала об Андрее, или уговаривала себя, что не думает. Вот только стоило глаза закрыть, его лицо видела. Он улыбался, он к ней наклонялся, злился, смеялся, выглядел разочарованным, как в тот последний день. Это же был Андрей, она каждую чёрточку его знала, каждую эмоцию его, как свою переживала.

   Колька звонил, как по расписанию, докладывал обстановку, что в "Зималетто" складывалась, и об Андрее рассказывал, не подозревая, как Катя на всё это реагирует. Со слов друга она знала, что Жданов после её отъезда ушёл в запой, но все искренне считали, что он отставку свою переживает. Хотя, может, так и было? Откуда ей знать? Но он даже на работе перестал появляться в какой-то момент, а Катя так волновалась из-за всего этого, что несколько раз едва удержала себя от звонка ему. Что бы она ему сказала? Но ещё страшнее было услышать в ответ что-то грубое, что её окончательно добьёт. Днём запрещала себе обо всём этом думать, но среди ночи могла проснуться и все эти мысли вихрем в голове проносились, приносили с собой отчаяние и дикую беспомощность, настолько сильную, что руки-ноги неметь начинали. Лежала на кровати, как прикованная, и в тёмный потолок смотрела, даже слёз уже не было. Гнала от себя тоску, и раз за разом повторяла, что надо привыкать к мысли, что Андрея больше в её жизни нет. Столько всего удивительного появилось, а вот его больше никогда не будет.

   - Тебе нужно сменить имидж, - сказала в одно прекрасное утро Юлиана. Хотя, для Кати то утро прекрасным совсем не было, но Юлиана улыбалась, выглядела отдохнувшей, пила чай, устроившись в плетёном кресле на балконе, на море смотрела и довольно щурилась. А вот Катя стояла, оперевшись на перила и приказывала себе не зевать - последствия бессонной ночи в раздумьях об Андрее.

   - Меня всё устраивает, - принялась отказываться Катя, а Виноградова только рукой махнула.

   - Ты не можешь знать, устраивает тебя или нет твой нынешний вид, пока не попробуешь что-нибудь другое.

   - Я уже попробовала недавно, - сказала Катя и на свои волосы указала.

   Юлиана кивнула.

   - Вот и я об этом. Весьма удачный опыт.

   Пушкарёва только головой качнула и всё-таки улыбнулась.

   Юлиана ей просто выбора не оставила, и мнения её не спрашивала, как обычно развила бурную деятельность, и Катя сама не поняла как, но к вечеру в её номере уже было с десяток пакетов из магазинов одежды, Виноградова с лёгкостью сыпала названием фирм и модных домов, а Пушкарёва просто не сопротивлялась.

   - Тебе очень идёт, - в тот вечер сказал ей Миша.

   Катя нервно улыбнулась и уцепилась пальчиками за кулон. Правда, это было совсем не машинально, просто так вырез на груди прикрывала, смущённая.

   - Да уж.

   - Правда, Катюш! - Борщёв заулыбался, и она вслед за ним.

   - Ладно, буду себя этим успокаивать.

   - Зачем успокаивать? Я правду говорю. - Он протянул ей руку. - Потанцуешь со мной?

   Миша был, наверное, единственным светлым пятном в той египетской работе. Он с первой их встречи старался Катю поддержать, помочь ей, подбадривал, когда видел, что она на грани отчаяния. Даже за руку держал, и вечерами, когда приходилось выходить "в свет", от неё не отходил, развлекал беседой и ухаживал. Юлиана говорила, что Миша на самом деле ухаживает, и совсем не как друг, но Катя тогда лишь отмахивалась от таких предположений. Была уверена, что всё это фантазии Виноградовой. Правда, в последний вечер, на закрытии шоу, Катя была немного смущена поведением Борщёва. Он постарался устроить для неё настоящий праздник, даже белый лимузин заказал, и до соседнего отеля, где в банкетном зале проходила церемония закрытия, они добрались со всем шиком. На несколько минут Катя на самом деле почувствовала себя принцессой: в новом красивом платье, на каблуках и с причёской, вышла из лимузина, опираясь на руку симпатичного молодого человека... В душе поднялось что-то такое, довольство собой что ли, своей внешностью, кажется, впервые в жизни, но потом глазами с Мишей встретилась, оценила его улыбку, и вдруг почувствовала неприятный укол в самое сердце. Не вовремя, не к месту, но снова вспомнила об Андрее. К тому моменту прошёл уже почти месяц после её отъезда из Москвы, и от Зорькина она знала, что Жданов вернулся к работе, и к Воропаевой тоже... вернулся.

   - Ты очень красивая, - шепнул ей тогда Миша, а Катя глаза отвела, побоявшись, что он по её взгляду поймёт - не о нём она думает, не о нём.

   "Ты сейчас такая... такая...".

   "Зачем ты так с собой поступаешь? Ты сама всё это делаешь, Катя".