Почти любовь

– Все нормально, Саш. Иди в душ. Опоздаешь, – отмахиваюсь я, тыльной стороной ладони стирая с щек предательскую влагу. Приблизившись, он подхватывает пальцами мой дрожащий подбородок.

– Мы же договорились, что больше никаких слез, – от его внимательного взгляда хочется убежать, но я безропотно стою на месте. – Сейчас, правда, не время для планирования ребенка. Ты сама видишь, что я постоянно в клинике. Какой из меня отец при таком графике?

– Когда мы расписывались, ты об этом не думал, – шмыгнув носом, сипло бормочу я.

– А у меня выбор был? – безжалостно произносит он. Знает, сволочь, куда бить, чтобы побольнее. Одернув руку, Саша отступает назад, упираясь спиной в барную стойку.

– А если бы он родился? Ты бы так же…

– Май, хватит, – резко обрывает Кравцов. – Что случилось, то случилось. Пора успокоиться и жить дальше. Не можешь? Я могу предложить один выход.

– Тебе совсем на меня плевать? – всхлипываю я, чувствуя себя полным ничтожеством.

Раньше сама смеялась с таких вот амебных прилипал, наивно полагая, что уж меня-то никогда ни один мужик не превратит в унылую, жалобно блеющую овцу, не способную дать полноценный отпор и отстоять свои границы.

– Что бы я ни ответил, ты же все равно останешься при своем, – сунув руки в карманы, он одаривает меня неприязненным взглядом. – Давай лучше закроем тему. Согласна?

– Да, – послушно киваю, проглотив горький комок.

– Вот и славно, – улыбнувшись, он отрывается от столешницы и ленивой походкой уходит из кухни. – Кофе и сэндвич не забудь, – бросает по пути.

– Может, тебе еще отсосать? – запоздало огрызаюсь я, надеясь, что муж не услышит.

– В другой раз, Май, – смеется Кравцов. Скотина бессовестная. А я дура бесхребетная, терпила, тряпка.

Ненавижу.

Не мужа. Себя. И сделать ничего не могу. Думала, время пройдет, отпустит, но нет, только хуже становится. Помешательство какое-то. Самой от себя тошнит, а красиво уйти, гордо хлопнув дверью, слабо. Слишком тяжело он мне достался, чтобы так легко отказаться.

– Черт! – спохватившись, я проверяю коржи в духовке. Фух, еще пару минут и подгорели бы. Торт на годовщину – дело святое, особый ритуал, который я не собираюсь отменять из-за того, что мой муж – редкостный козел. Съест, никуда не денется. И торт, и ужин. Жаль, что он совсем не пьет, дела бы с зачатьем пошли быстрее, но ничего… я и так справлюсь.

Кравцов

– Херовый день? – любопытствует Олег, завалившись в ординаторскую. Бегло оценив мою мрачную физиономию, он ставит передо мной бумажный стаканчик с чаем и садится за соседний стол. – Тебе явно нужнее.

– Спасибо, но ты и сам выглядишь не фонтан, – иронично замечаю я, потягивая затекшую шею.

– В два часа ночи вызвали, ироды. Экстренный случай, но вроде обошлось, стабилизировали, – Богданов устало трёт лицо. – А у тебя что? Тоже тяжёлый пациент? – спрашивает или скорее констатирует Олег, окинув меня понимающим взглядом.

– У меня легких не бывает, – сделав глоток чая, я отодвигаю в сторону рабочий ноутбук, чтобы случайно не залить.

– Аналогично, Сань. Тихо тут как-то сегодня. Даже подозрительно, – оглядев пустую ординаторскую, вслух размышляет Олег.

– Пересменок. Студенты еще не подтянулись. До обхода время есть, можешь немного вздремнуть в сестринской. У них там диван удобный, – предлагаю я отличный вариант.

– Опробовал уже? – ухмыляется Богданов. Я равнодушно пожимаю плечами. Шутить и остроумничать настроения нет. – Как на конференцию съездил?

– Как обычно. Информации вагон, времени на изучение в обрез. Через дней десять начмед опять что-то там запланировал. Но я, наверное, пас. Пропущу разок, – нехотя отвечаю я.

– Ты реально сегодня какой-то замученный, – прищурившись, допытывается Богданов. – Рассказывай, вместе будем думать.

– Вместе не получится, – нехотя отзываюсь я, откидываясь на спинку кресла и вытягивая под столом ноги. – Пациентка по моей специализации.

– Все настолько плохо? – сочувственно осведомляется Олег.

– Перспективы не самые радужные, – помолчав какое-то время, скупо выдаю я. – Помимо неблагоприятных прогнозов, есть ещё и личная составляющая, – сцепив пальцы в замок, я резко подаюсь вперёд, опираясь локтями на стол.

– Какая? – в уставших глазах Богданова проскакивает любопытство.

– Я близко знаком с пациенткой.

– Насколько близко? – нахмурившись, уточняет Олег.

– Это Олеся, – мрачно отвечаю я, а в голове снова прокручивается огромная история болезни Веснушки, переданная несколько дней назад ее родителями.