Почти любовь

– Вот и хорошо, а то вдруг мы с Витьком решим помолвку устроить? – жизнерадостно улыбается Варька. Бедный Витек, знал бы он, как его за глаза называют…

– Ты не спешишь? – серьезно спрашиваю я. – Может, повременишь. Где ты отмечать собралась? Ничего не работает.

– Солнце мое, в наше время, если не поспешишь, ничего не успеешь. Хотя ты права, мы сейчас все надолго застряли. Границы закрыты, в больницах трындец. Из дома лишний раз страшно выйти. У нас в поликлинике много положительных каждый день выявляют. А ты сама заразиться не боишься? Поменьше бы по фондам своим таскалась.

– Я переболела уже. Не боюсь, – пожав плечами, беспечно отзываюсь я. – А волонтеры сейчас самый необходимый сегмент. Поэтому и работаем без передышки.

Насчет переболела, это я конечно погорячилась. Можно сказать, отделалась легким испугом. Провалялась две недели на карантине в больнице. Никаких симптомов, кроме потери вкуса и запаха, даже повышенной температуры не было, а тест положительный. Мама больше напугалась, чем я. Новостей насмотрелась, а потом меня страшными байками по телефону изводила, но я почему-то уверена, что после стольких лет борьбы с раком меня так просто коронованными вирусами не одолеть. А если серьёзно, ситуация с пандемией с каждым днем ухудшается, вызывая небезосновательную панику среди населения. Я очень боюсь за родителей. Хорошо, что они временно за город перебрались. Там им будет безопаснее, пусть сидят и не высовываются, а продукты я им сама отвезу.

– Так люди по второму кругу болеют, Лесь, – нагнетает Варвара. – Первый раз повезло, а второй может сложнее пройти.

– Ты поменьше желтую прессу читай, и не так страшно жить будет, – советую я.

– Кстати, о прессе… – начинает Варя и нерешительно осекается. – Ладно, забудь.

– Что? – нахмурившись, я включаю ночник над прикроватной тумбочкой. Варька слеповато щурится, отвернувшись от источника света.

– Все, капец ресницам, – сокрушенно бормочет жертва красоты. – Ты бы хоть предупредила.

– Что с прессой? – снова спрашиваю, ощущая, как нарастающее напряжение сковывает грудную клетку.

– Да, не с прессой! Я в новостной ленте случайно вычитала, что в больнице, которой твой гинег… онколог заведует, очаг заражения выявили, там сейчас красная зона.

– Что? – сипло повторяю я, потрясенно уставившись на Варю. Сердце так сильно сжимается в груди, что меня всю передергивает от боли. В легких становится пусто, горло сдавливает спазм. Я не верю. Этого не может быть. Разве в онкологических больницах не введены меры повышенной безопасности?

– Олеся! – Варя испуганно подскакивает ко мне и, присев рядом, встряхивает за печи. – Ты в обморок только не падай! Ладно? Может, я ошиблась, Лесь? Не так что-то поняла? Ну что ты на самом деле? Хочешь, я водички принесу?

– Хочу, – кивнув, хриплю я. Моргнув, нахожу в себе силы мягко отстранить Варю. – Все нормально, я в порядке, выдохни.

– Черт, Леська, ты меня точно заикой сделаешь, – с облегчением восклицает Варвара. – Нельзя же так людей пугать. Я думала, у тебя приступ случился.

– Воды принеси, пожалуйста, – уже гораздо ровнее прошу я.

– Пять сек, – вскочив на ноги, Варька убегает на кухню, а я хватаюсь за телефон и дрожащими пальцами ищу номер бывшего мужа в списке контактов. Я его так и не удалила, не смогла, даже когда поменяла свой. Какое же это было правильное решение… Что бы я делала сейчас? Куда, к кому бежала? Никто из Сашиных друзей и разговаривать бы со мной не захотел. Про его родителей, вообще, молчу.

Давай же, Страйк, ответь. Плевать, что ты обо мне подумаешь. Можешь даже к черту послать. Я не обижусь. Господи, да я умру от счастья, просто услышав твое дыхание в трубке. Мне ничего не нужно. Только скажи, что все хорошо…

Я почти не дышу, слушая длинные гудки. Мне кажется, что проходит целая вечность, но Варька все еще не вернулась, значит, какие-то жалкие секунды.

Как же долго. Вцепившись зубами в ноготь, я обгрызаю его чуть ли не под корень. На кухне раздается грохот и следом отборный мат. Варвара разбила стакан. Это хороший знак? Посуда же к счастью бьётся? Да?

Сердце едва не выскакивает из груди, когда в динамике раздается щелчок, а когда я слышу сухое «Алло», произнесенное усталым женским голосом, внутри все обрывается. Я делаю судорожный вдох, осознав, что до этого мгновения не дышала, и лёгкие взрываются сумасшедшей болью от резкого притока кислорода.

– Алло, говорите, – нетерпеливо настаивает неизвестная женщина. Может быть, Саша тоже сменил номер? Но зачем ему это делать? Он ни от кого не сбегал… Стоп, хватит думать. Сейчас не время гадать. Плевать, кто она и почему отвечает с его телефона. Мне нужно узнать, что с ним все хорошо.

– Здравствуйте, я звоню Александру, – уняв дрожь в голосе, включаюсь в диалог. – Это же его номер?

– Да, это номер Александра Сергеевича, – с короткой заминкой подтверждает собеседница. По имени отчеству. Значит, коллега. А это еще страшнее, чем любовница. Коллеги так просто не берут телефоны начмедов.

– Можно мне с ним поговорить? – с отчаянной мольбой в голосе спрашиваю я.

– Нет, нельзя, – отрезает женщина.