Почти как люди

Казалось, он шел уже целую вечность. Временами ему чудилось, что он вообще никуда не шел, а шагал на одном месте. Чтобы избавиться от ужасного ощущения, он заставил себя побежать — но, несколько раз споткнувшись, снова перешел на шаг. И вдруг, неожиданно, он очутился у цели; перед ним, озаренная лунным светом, возвышалась громада «сто первого».

Он проковылял последние несколько ярдов и привалился к пришельцу, прячась от холодного северо-западного ветра. У него возникло странное желание свернуться калачиком и никуда не уходить, словно он добрался до какого-то убежища, где ему надо остаться. Но он знал, что это глупо. И остался стоять, припав к пришельцу головой и переводя дыхание.

Немного постояв так, он поднял голову и посмотрел на звезды. Их спокойное мерцание резко обрезалось кромкой черной стены. Чувство одиночества не проходило. Одиночества и потерянности. Джерри надеялся, что оно исчезнет, когда он доберется до пришельца. Но вот добрался — а все по-прежнему.

«Ну вот я снова здесь, — подумал он. — Вернулся. Повторил ту же самую глупость, которую уже совершил сегодня. Такую же глупость я сделал и дома, когда позвонил Чарли и спросил, нельзя ли взять его машину».

Но ведь он был так уверен!.. Это чувство существовало вне логики, за пределами каких-либо резонов.

Наконец он отдышался. Потом отступил от пришельца, медленно повернулся к нему спиной и неохотно сделал первый шаг, собираясь вернуться к машине, стоявшей у проселка.

Но в тот момент, когда он сделал этот шаг, на него обрушилось нечто змееподобное, сжало ему грудь, словно железным обручем, и рвануло вверх. Он успел увидеть голые осенние поля, залитые бледным лунным светом, извилистый ручей, блеснувший меж деревьев, и свет окон фермерского дома поодаль…

А потом он снова очутился в странной темноте, не черной, а синей, снова ощутил запах влажной затхлости в сухом, горячем воздухе. Снова вокруг быстро мерцали какие-то неясные вспышки, освещая непонятные тени, мелькавшие так быстро что он не успевал их рассмотреть. На него опять смотрели ряды круглых глаз. «Словно я и не уходил отсюда», — подумал он.

Упав на колени, он медленно поднялся на ноги — но чуть не рухнул снова: от потока ураганных чувств, навалившихся непонятно откуда, закружилась голова. Он снова опустился на колени и уперся в них руками, чтобы не упасть ничком.

И все это время в нем бились странные чувства, грохотали в мозгу. Их было так много и они были так сильны, что он не мог от них отгородиться и был не в состоянии понять, что они несут в себе.

«Ну, успокойся, — прошептал он. — Хватит. Отпусти меня».

В голове стало тихо, и он покачнулся, словно внезапно лишился какой-то опоры.

Потом те же чувства пришли снова, но на этот раз потише, крадучись, как кошка, подбирающаяся к птице.

Глава 37

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

— Папа, — сказала Элис. — Мне не нравится то, что я слышала.

Сенатор Дэйвенпорт, развалившийся в кресле, посмотрел на нее поверх стакана с виски.

— И что же такого ты слышала, дорогая моя? — громыхнул он.

— Все эти разговоры на Холме — не громко, а так, по коридорам, — о том, что надо избавиться от пришельцев. Подлые разговоры. Что надо опрыскать деревья, которые они едят, какой-нибудь психодислептической заразой… Что стоит потратить миллионы, чтобы вывести какую-нибудь бациллу или грибок, которые были бы смертельны для них… Что гораздо полезнее истратить миллионы не на их изучение, а на то, чтобы избавиться от них и вернуть все на круги своя, словно их и не было…

— Ты знаешь, до меня доходили такие слухи, — произнес сенатор неожиданно мягко. — Это называется биологическое регулирование. Не война против них, а биологическое регулирование.

Он повернулся в кресле и посмотрел на Портера.

— Быть может, наш друг из Белого дома что-нибудь расскажет нам об этом?

— Пожалуй, я лучше воздержусь, — сказал Портер.

— Ты знаешь, — сказал сенатор, — похоже, что некоторые из ребят слегка завелись. Пока они только болтают промеж себя, но скоро могут и перейти к делу.

— По-моему, об этом рано даже задумываться, — возразил Портер. — Все разговоры о том, чтобы уничтожить пришельцев, несколько преждевременны. Говорят, что надо, мол, вывести какую-нибудь болячку, которая будет избирательно поражать только их. Но я уверен, что они только болтают. Ни у кого нет ни малейшего представления, как к этому подступиться. Прежде всего надо знать, что представляют собой пришельцы и как функционируют их жизненные системы. Без такого знания невозможно подобрать ключ: совершенно непонятно, как они будут реагировать. Ну и с избирательностью тоже не просто. Кто поручится, что новая болячка окажется такой привередливой: станет кушать только пришельцев, а от нас с вами откажется? Может случиться, что человечество окажется истребленным вместе с пришельцами, а то и раньше их.

— В любом случае эта идея чудовищна, — вмешалась Элис. — Ведь пришельцы ничего плохого нам не сделали, нам не на что обижаться.