Почти как люди

— Нам есть чем отплатить вам, — сказал Фландерс. — И думаю, форма оплаты заинтересует вас. Вы спрашивали о Кэтлин Престон. Вас интересовало, существовала ли она, и я могу вам ответить, что существовала. Кстати, сколько вам было лет, когда вы с ней познакомились?

— Восемнадцать.

Фландерс кивнул:

— Прекрасный возраст. — Он глянул на Виккерса. — Не так ли?

— Нам тоже так казалось.

— Вы любили ее, — сказал Фландерс.

— Да, любил.

— И она любила вас?

— Думаю, любила, — сказал Виккерс. — Я не уверен в этом сейчас. Но думаю, что любила.

— Вы можете удостовериться в этом.

— Вы хотите сказать, что она здесь?

— Нет, — ответил Фландерс, — здесь ее нет.

— Но вы…

— Когда вы выполните работу, вы сможете вернуться в свое восемнадцатилетие.

— Такова ваша плата? Значит, вернуться в свое тело и начать все сначала. Снова стать восемнадцатилетним…

— Это вас не привлекает?

— Думаю, нет, — сказал Виккерс. — Поймите, Фландерс, мечты восемнадцатилетнего юноши растаяли. Они были убиты в теле сорокалетнего андроида. Иметь физически восемнадцать лет еще не все. Грядущие годы и то, что они обещают, и мечты, и любовь идут рядом с тобой по веснам жизни.

— Восемнадцать лет… — напомнил Фландерс. — Восемнадцать лет, и надежда на бессмертие, и семнадцатилетняя Кэтлин.

— Кэтлин?

Фландерс кивнул.

— Так же, как и прежде? — усомнился Виккерс, — Но так не может быть, Фландерс. Я чувствую фальшь. Ведь что-то исчезло, улетучилось.

— Все будет точно так же, — уверенно сказал Фландерс. — Словно и не было всех этих лет.

Глава 38

Все-таки он был мутантом, только в облике андроида, и, как только ему удастся остановить Крофорда, он снова превратится в восемнадцатилетнего мутанта, влюбленного в семнадцатилетнюю мутантку, и у них будет надежда, что бессмертие станет явью при их жизни. А если так произойдет, то они с Кэтлин смогут вечно совершать прогулки по заветной долине, и у них родятся дети-мутанты, наделенные исключительным даром предвидения, и все они проживут такую жизнь, какой могли бы позавидовать все языческие боги старой Земли.

Он откинул одеяло, вылез из постели и подошел к окну. Застыв у окна, он смотрел на залитую лунным светом долину, по которой когда-то гулял, и видел пустынное место, которое навсегда останется пустынным, что бы ни произошло.

Более двадцати лет он лелеял мечту и вот, когда она почти стала явью, понял, как она потускнела с годами: невозможно вернуться в тот день 1956 года, человек не в силах вернуть ушедшее.

Нельзя стереть прожитые годы, их нельзя собрать, сложить в уголок, оставить там и уйти. Их можно упрятать в глубины памяти и забыть там, но наступит день, и воспоминания вернутся. И тогда вам станет ясно, что вы прожили не одну, а две жизни.

Это и тревожило — ведь прошлое забыть нельзя.

Скрипнула дверь, и Виккерс обернулся.

В дверях стоял Айзекайя, его металлопластиковая кожа блестела на свету, проникавшем из коридора.

— Не спится? — спросил он. — Могу вам помочь. Принесу снотворное или…

— Вы действительно можете помочь, — сказал Виккерс. — Я хочу заглянуть в дело.

— Дело, сэр?

— Да, дело. Дело моей семьи. Оно должно быть где-то здесь.

— В архиве, сэр. Я могу его принести. Подождите немного.

— А также дело Престонов, — добавил Виккерс. — Дело семьи Престонов.

— Хорошо, сэр, — сказал Айзекайя. — Подождите.

Виккерс включил свет у изголовья кровати и присел на край постели. Теперь он знал, что делать.

Заветная долина оказалась пустыней. Лунные тени на белизне колонн были мертвым воспоминанием. А аромат роз давно ушедшей ночи унесли ветры пролетевших лет.

«Энн, — сказал он сам себе, — Я веду себя по отношению к тебе как дурак».

— Как ты считаешь, Энн? — спросил он вполголоса. — Мы ругались и ссорились, и хоронили нашу любовь под этой пикировкой, и, если бы не мои мечты о долине, мечты, которые с каждым годом становились все призрачнее, хотя я не знал этого, мы бы давно поняли, как обстоят дела.

«Они забрали у нас обоих, — думал он, — врожденное право прожить нашу собственную жизнь в наших подлинных телах, Данных нам при появлении на свет. Они превратили нас в подобие мужчины и женщины, и мы шли по жизни словно тени, бегущие по стене. А теперь они хотят отнять у нас право на смерть и сознание выполненного долга. И мы должны прожить лживую жизнь — я как андроид, наделенный жизненной силой человека, который вовсе не является мной, и Энн тоже».

— Порвать с ними, — сказал он. — Порвать со всеми их двойными жизнями и состоянием искусственного существа.

Он вернется на ту Землю. Разыщет Энн Картер, скажет, что любит ее, любит не призрачной любовью при лунном свете и аромате роз, а настоящей любовью мужчины, утратившего пыл юности. Они уедут вместе и проживут свою собственную жизнь: он будет писать книги, а она — ходить на службу, и они постараются, насколько возможно, забыть, что они мутанты.