Почти как «Бьюик»

— Кубрик, принято, — ответила Ширли. Она начала приходить в себя. Полученное конкретное задание тому способствовало. — Вы…

Что-то громыхнуло. Ширли вскрикнула, мы все повернулись к гаражу, схватившись за оружие. Потом Хадди рассмеялся. Ветер закрыл дверь гаража.

— Иди, Ширли, — продолжил Джордж. — Вызывай сержанта. Пора вводить его в курс дела.

— А Брайан Липпи? — спросил я. — В розыск его пока не объявлять?

Хадди вздохнул. Снял шляпу. Потер шею. Посмотрел на небо.

— Не знаю. Но объявлять его в розыск — не наше дело.

Столь ответственное решение может принять только сержант. За это ему платят такие большие бабки.

— Логично, — согласился с ним Джордж. Понял, что теперь есть возможность переложить ответственность на других, и немного расслабился.

Ширли уже направилась к двери черного хода, но оглянулась.

— Прикройте его чем-нибудь, хорошо? Бедный Мистер Диллон. Прикройте его, пожалуйста. Когда я на него смотрю, у меня разрывается сердце.

— Хорошо, — ответил я и двинулся к гаражу.

— Эдди? — позвал меня Хадди.

— Да?

— В будке лежит кусок парусины, которого как раз хватит. Возьми его. В гараж не заходи.

— Почему?

— С «бьюиком» что-то происходит. Трудно сказать, что именно, но если ты войдешь в гараж, то, возможно, уже из него не выйдешь.

— Хорошо, — кивнул я. — Уговаривать меня не нужно.

В будке я нашел кусок парусины, почему-то синей, очень жесткой, вполне подходящего размера. По пути к трупу Д остановился у сдвижных ворот, посмотрел в окно, приложив руки к вискам, чтобы отсечь дневной свет. Хотелось взглянуть на термометр и убедиться, что мой «дружок» Брайан не слоняется по гаражу. Он не слонялся, а температура поднялась на градус-другой. В пейзаже изменилось только одно. Крышка багажника опустилась.

Крокодил захлопнул пасть.

ТЕПЕРЬ: СЭНДИ

Ширли, Хадди, Эдди: их голоса звучали для меня, как божественная музыка, они говорили, словно персонажи захватывающей пьесы. Эдди сказал о крокодиле, захлопнувшем пасть, я ожидал, кто-то продолжит, но все молчали, в том числе и Эдди. Я понял, что пьеса закончилась и занавес опустился. Я это знал, а вот Нед Уилкокс — нет. А может, тоже сообразил, что к чему, но не хотел в этом признаться.

— Ну? — В голосе слышалось едва скрываемое нетерпение.

«Что случилось, когда вы вскрыли «летучую мышь»? Расскажите мне о «рыбе». Расскажите мне все. Но, что важно, расскажите мне историю, где есть начало, середина и конец, когда все объясняется. Потому что я этого заслуживаю. И никакая неопределенность мне не нужна. Нет ей здесь места. Я ее отвергаю. Мне нужна история».

Частично такая позиция определялась его молодостью. Все-таки он столкнулся с чем-то таким, что не принадлежало этому миру, миру планеты Земля. Частично, но не все. А вот то, что оставалось, его не красило. Потому что я говорю об эгоизме. Он думал, что имел права на эту историю. Вы не замечали, мы очень многое позволяем скорбящим? И они к этому привыкают.

— Что «ну»? — спросил я очень холодно, ясно намекая: разговор окончен. Не помогло.

— Что случилось после того, как вернулись сержант Скундист и мой отец? Вы поймали Брайана Липпи? Он видел? Он кому-нибудь рассказал? Господи, ну нельзя же на этом остановиться!

Он ошибался, мы могли остановиться, где хотели, но я оставил эту мысль при себе (по крайней мере на тот момент) и ответил, что нет, мы так и не поймали Брайана Липли. Брайан Липпи и по сей день оставался кодом Кубрик.

— А кто написал рапорт? — спросил Нед. — Вы, Эдди? Или патрульный Морган?

— Джордж, — ответил он с усмешкой. — С этим у него всегда получалось лучше. В колледже он изучал писательское мастерство. Говорил, что патрульный, если хочет стать настоящим специалистом, должен знать основы писательского мастерства. Когда в тот день мы начали терять голову, Джордж удержал нас от паники. Не так ли, Хадди?

Хадди кивнул.

Эдди поднялся, вскинул руки, потянулся. Мы услышали, как захрустели кости.

— Пора домой, парни. По пути, пожалуй, остановлюсь в «Тэпе». Пропущу кружку пива. Может, и две. После таких разговоров в горле совсем пересохло, а газировка жажду не утоляет.

Во взгляде Неда читались удивление, злость, упрек.

— Не можете вы вот так уйти! — воскликнул он. — Я хочу услышать все до конца!

А Эдди, который медленно проигрывал борьбу с собственным весом и все больше превращался в Толстого Эдди, ответил, как я и ожидал, как мы все знали. Ответил, глядя на Неда, и в его глазах не читалось дружелюбия:

— Ты уже все услышал, парень. Просто этого не знаешь.

Нед проводил его взглядом, потом повернулся к нам.

Только Ширли смотрела на него с искренним сочувствием, я думаю, жалела парня лишь она.

— Что значит я все уже услышал?