Почти как «Бьюик»

Я вскинул глаза на круглый термометр, подвешенный на потолочной балке. Когда я уезжал в «Кантри уэй», стрелка стояла на 61 градусе, теперь температура упала до 57 <соответственно 16,1 и 13,9 градуса.>. Я буквально видел, как движется стрелка, и сразу вспомнил эпизод из прошлого, причем столь ярко, что даже испугался.

Случилось это на скамье для курильщиков. Я курил, Керт просто сидел. Скамья для курильщиков приобрела особый статус после введения запрета на курение в помещениях.

Там мы обсуждали детали расследований, который вели, утрясали конфликтные ситуации, связанные с графиком выхода на службу, говорили, чем будем заниматься после выхода на пенсию, обсуждали варианты страховки и житейские дела. На этой скамье Карл Брандейдж рассказал мне, что от него уходит жена и забирает детей. Голос его не дрожал, но по щекам катились слезы. Тони сидел на этой скамье между мной и Кертом («Христос и два вора», — прокомментировал он с саркастической ухмылкой), когда сообщил нам, что, уходя в отставку, будет рекомендовать меня на свое место. Если, конечно, на то будет мое желание. Блеск в его глазах указывал, что о наличии у меня такого желания ему известно. Кертис и я тогда молча кивнули. И именно на скамье для курильщиков у нас с Кертом состоялся последний разговор о «бьюике 8». И как скоро после него Керт погиб? Внутри у меня все похолодело: в тот же день. Неудивительно, что это воспоминание повергло меня в ужас.

«Он мыслит? — спросил Керт. Я помнил, как яркие лучи утреннего солнца били ему в лицо, и вроде бы бумажный стаканчик с кофе в руке. — Он наблюдает и мыслит, выжидая, выбирая удобный момент ?»

"Я почти уверен, что нет, — ответил тогда я и почему-то встревожился. Потому что слово почти охватывает очень многое, не так ли? Пожалуй, есть только одно слово, которое охватывает большую территорию — если.

"Он устроил самое эффектное шоу именно в тот момент, когда база практически пустовала, — сказал тогда отец Неда.

Задумчиво. Поставил стаканчик с кофе на скамью, чтобы повертеть в руках стетсон, по давней привычке. Если я не ошибся насчет дня, менее чем через пять часов этот самый стетсон, весь в крови, слетел с его головы и приземлился в придорожных сорняках, где его и нашли среди оберток от гамбургеров и пустых банок из-под колы. — Словно он знал.

Словно способен думать. Наблюдать. Выжидать".

Я рассмеялся. Есть, знаете ли, такой смех, в котором веселье отсутствует напрочь. Сказал ему, что он совсем свихнулся с этим «бьюиком». Добавил: «Ты еще скажи, что он выстрелил лучом или чем-то еще, чтобы заставить грузовик-цистерну „Норко“ врезаться в тот день в школьный автобус».

Он промолчал, но в глазах стоял вопрос: «Откуда ты знаешь, что не выстрелил ?»

А потом я задал детский вопрос. Спросил…

«Может, тебе следует найти подмогу, — зашептал голос в голове. По звуку — мой голос, но я знал, что это не так. — Может, в здании кто-то есть. На твоем месте я бы проверил. Мне-то в принципе это не важно. Главное для меня — напакостить, прежде чем заснуть. Все прочее меня не волнует. А почему? Потому что я могу напакостить.., именно потому, что могу».

Подмогу.., не такая уж и плохая идея. Видит Бог, меня трясло при мысли о том, что придется в одиночку входить в гараж Б и приближаться к «бьюику» в его теперешнем состоянии. Идти заставляло лишь осознание того, что я приложил к этому руку. Был среди тех, кто открыл ящик Пандоры.

Я побежал к будке, не остановился около распахнутой боковой двери, хотя учуял сильный запах только что разлитого бензина. Я знал, что он сделал. Оставалось только понять, сколько именно бензина он вылил под автомобиль и сколько осталось в канистре.

На двери в будку висел замок. Многие годы мы его не запирали. Сцепляли лишь две металлические скобы, чтобы дверь не распахивало ветром. Замок не заперли и в эту ночь.

Клянусь, это правда. Конечно, было темно, все-таки не полдень, но лунного света хватало, чтобы я ясно видел замок.

И когда потянулся к нему, свободный конец стальной дужки скользнул в отверстие и раздался едва слышный щелчок.

Я увидел, как это произошло.., и почувствовал. На мгновение пульсации в голове усилились и сфокусировались. Словно «бьюику» пришлось приложить дополнительное усилие.

Ключи я держу на двух кольцах: на одном — служебные, на другом — личные. На «служебном» кольце их штук двадцать, и я воспользовался приемом, которому научился у Тони Скундиста: положить ключи на ладонь и на ощупь, не глядя, найти нужный. Срабатывало не всегда, но на этот раз все получилось. Возможно, потому, что ключ от висячего замка меньше всех остальных, за исключением ключа от шкафчика в раздевалке, но тот с квадратной головкой.

И тут же я услышал гудение. Очень слабое, словно звук мотора, расположенного глубоко под землей, но оно появилось.

Я вставил ключ в замочную скважину, повернул — стальной стержень выскочил из гнезда. Я выдернул стержень из скоб, бросил замок на землю. Открыл дверь, вошел в будку.