Почти фантастика

— Вы как всегда кораблики пускали в ручей? Только разом, одновременно, иначе, если кто впереди — тот впереди и останется всегда. Так вот тут — то же самое. Ты приходишь домой, а через полчаса, скажем, приходит другой. Только его квартира — она на полчаса позже твоей. Здесь же, но позже. И тебя в ней просто нет. Там, где он, тебя нет. Ты — в этом времени, а он — в том. Понимаешь?

Тимур смутно что-то понимал, но соглашаться сразу не торопился, потому что именно — смутно. Что-то там такое было в словах Миши, что вроде как правда, а вроде и нет.

— Ну, смотри, я еще раз объясняю: ты, скажем, в этой капле воды в реке времени. А он, тот, что другой — в другой — выше или ниже по течению. И в той капле тоже весь твой мир. И дорога, по которой ходишь, и метро, в которое теперь не надо с боем влезать, и твоя квартира, понимаешь? А у него, который раньше или позже — у него там свое метро и своя квартира. И вы не пересекаетесь, потому что во времени вы двигаетесь с одинаковой скоростью… А иначе — сам подумай, как бы регистрировали на одной квартире сотни приезжих? А ведь регистрируют Вот! Только с прибором!

— Постой, — сказал Тимур и хитро прищурился. — А ты что сам заканчивал?

— Философский, а что?

— Не физик, э? — рассмеялся Тимур. — А я ведь уже почти поверил…

Миша огорченно махнул рукой и пошел подметать тротуар. А Тимур, улыбаясь, пошел домой.

В квартире опять пахло табаком.

Тимур взял лист бумаги и стал рисовать реку, и струи в ней, и маленькие капли, как такие водяные шары, и себя, плывущего вразмашку. А потом квартиру вокруг себя. И кусок мира, который влез в лист бумаги. Так, чуть-чуть дороги возле дома и еще магазин, что через дорогу, и краешек двора, и стоянка, и пара автомобилей. Он рисовал, а сам прокручивал в голове, что ему было только что рассказано.

С точки зрения философии, надо это признать, Миша все говорил как будто правильно. Но вот достигла ли физика таких высот? В школе ничего такого не рассказывали. И в институте тоже. Правда, в технических вузах на теоретическую физику много времени не выделяли. Тут он вспомнил еще, что в метро, действительно, стало совсем не так тесно, как описывают в книгах или показывают в старом кино. Ну, и наконец, табаком-то тянуло не из вентиляции! Он же вентиляцию картонкой закрыл!

Это выходит, если хозяин прописал у себя человек двадцать, так их на час с небольшим и развели по суткам. А если — сто двадцать? А если уже в каждую секунду пытается вместить военный пенсионер очередного жильца, регистрируя без разбора всех подряд в своей квартире? Вот накладки-то и получаются. Потому и табачная вонь, и шаги в ночи, и грязь — все из-за этого, выходит. Прибор, небось, только недавно изобрели, а вот отградуировать его, отъюстировать (Тимур даже порадовался за себя — такие слова знает!) не успели. Сразу, небось, в дело, чтобы окупалось.

Правильно в книжке было написано, что испортил москвичей квартирный вопрос…

Он встал и стал методично изучать квартиру, разыскивая, где бы мог быть такой прибор. Ну, если предположить, что он есть.

А, пожалуй, только в двери. Вот идет провод, он скользит под самым потолком, потом спускается к двери, ныряет в отверстие и там пропадает. Наружу в квартире нигде вроде бы не выходит. Значит, вот тут, в толстой раме большой тяжелой стальной двери и прячется этот хитрый аппарат, позволяющий столичным жителям обогащаться, сдавая жилье сотням и тысячам приезжих. Сами-то, небось, вовсе не работают, а только деньги с нас собирают…

Ну, ничего, — принял решение Тимур. — Я тут в своем праве.

Он созвонился с шефом, который совершенно спокойно дал ему отгул за переработку. Все-таки Тимур хорошо работал — пусть отдохнет.

А потом наступило утро, когда Тимур не пошел на работу. По его расчетам, все должны были уйти. Все, кто в этой квартире прописан. А он — остался. Взял клещи, натянул найденные в шкафчике за унитазом резиновые перчатки, встал на табуретку и рубанул провод. Раздался треск, под потолок выбило клуб копоти, клещи вырвало из рук и швырнуло на пол. Но сам Тимур устоял, упершись руками в стены.

Ну, вот вам. Вот! Как вы теперь, без прибора-то?

Он вернулся в квартиру, задвинул за собой засов и вздохнул с наслаждением. Табаком не пахло. И никого не было в квартире. То есть, он все рассчитал правильно. Вот теперь можно все отмыть.

Тимур драил квартиру, как в последний раз. Отмывал раз за разом плинтуса, чистил раковину, натирал до блеска краны и кафельные стены в ванной. В дверь стучали, пинали ногами, а он только посмеивался: все, все — теперь он тут один хозяин. У него и договор аренды есть, между прочим. Официальный, за денежки. И там ни слова не сказано, что в квартире кто-то еще проживает.

Очнулся он только от скрежета металла. В дверь, вскрытую какими-то сложными блестящими большими ножницами, лезли люди в форменных куртках, а за их спинами маячило растерянное лицо хозяина.