Почти фантастика

Бригадиром его назвали, потому что он гражданке был бригадиром. Не тем, что в кино с бандитами - этих мы как раз ненавидим просто. Он на стройке настоящим бригадиром был. Вот пришел сразу после школы - и до бригадира за полгода поднялся. Потому что правильный мужик - Пашка.

- Наливка это, мужики! Настоящая домашняя вишневая наливка!

А наливка - это такая вещь, такая, знаете, вещь... Это когда в банку насыпают мытую вишню "по плечики", а потом заливают до крышки спиртом. Ну, или водкой, если ты не медик и к спирту отношения не имеешь. Хотя, со спиртом получается гораздо круче. Мозги отшибает на раз-два-три.

- О-о-о... А не заметут нас тут?

- Завтра же суббота! Кому мы, нафиг, нужны? Ну, кроме нашего капитана? А он, считай, нам должен.

И то верно. А сколько нас тут, получается? Сержант много не выпьет. Пашка - он пить здоров, крепкий, зараза. Хохол пьет и не морщится. Водиле, Воробью нашему, чуток. Ну, мне стакан, наверное... Так ведь еще и останется на все выходные! Это я так думаю, подставляя стакан.

- Дембель неизбежен,- говорит сержант традиционный тост, как старший по званию.

И мы начинаем праздновать неизбежность дембеля.

...

Голова тяжелая какая... И рука трясется основательно. Вот же, как бьет в голову. Точно - на спирту наливочка. Мозги отшибает напрочь.

- За что пьем, мужики?- с трудом выдавливаю из себя слова.

Вот и губы онемели, как от наркоза у стоматолога - точный признак хорошего опьянения. Хорошего, это значит - сильного.

- Да ты, Длинный, совсем мозги пропил,- говорит кто-то из пьяного сумрака.- Внучка у тебя.

- Ну, за мою внучку, значит,- поднимаю я стакан.

А в стакане - водка. Вот точно же - водка. А мы, точно помню, вишневую наливку пить начинали. В гараже, после тяжких трудов.

Я оглядываюсь вокруг. Гараж, вроде, есть. Только совсем не тот, не военный. Это частный какой-то, сварной, из листов ржавого железа. Ворота распахнуты, перед ними стоит старая "шоха" с поднятым капотом. Похоже, движок смотрели только что.

Из ворот тянет весенней сыростью.

Я сижу за длинным и узким, всего в две доски, верстаком, который сбоку вдоль стены тянется от угла до угла. На стену напротив наклеены картинки с полуголыми бабами. Какой-то оборванный старый календарь. Стоят по верстаку какие-то ящички и коробочки с деталями. Яма темнеет сыростью посередине гаража. Из-под потолка тускло светит сороковаттка, спущенная на проводе в матерчатой обмотке. Пахнет маслом и бензином.

Мужики тянут ко мне стаканы, чокаются. Медленно, как нехотя, как из темноты в кино, проявляются лица. Вот это - Хохол? А ты - Пашка, что ли? Сержант? Вот этот толстый, с пузом на коленях, с красной мордой - наш сержант?

Я смотрю на свои руки, поросшие седоватым волосом. На левой руке не хватает фаланги указательного пальца. Я не помню, почему и когда. Чешется, зараза. Привычно чешу палец о потертые и промасленные штаны. Татуировка на правой - синее солнце встает над горизонтом. Это еще откуда? У меня - татуировки?

- Ты тут совсем очумел со своими мужиками,- кричит неприятным голосом какая-то растрепанная женщина из открытых ворот.- Все мозги уже пропил? Как за внучкой поедешь?

Как я за внучкой поеду? Как? За внучкой?

- Мария! Машенька!- кричат мужики.- Отлично сегодня выглядишь, бабуся! Садись с нами! За внучку, чтобы здоровая она была!

Она деланно смущается, но видно, что "бабуся" ей нравится. Она, понимаю я, действительно хочет стать бабусей. Бабушкой. Внуков хочет нянчить и тетешкать. Давно уже хочет.

А я что же? Я-то хочу внуков?

Внучка... У меня внучка. Это же что значит, у меня есть дети, выходит? Взрослые дети? Ну, в крайнем случае, как минимум один деть. Иначе - откуда бы тогда была внучка? Кто же у меня, интересно, сын или дочь? Как же быстро растут дети. А когда была свадьба? Кстати, а моя-то собственная свадьба - была она? Вот с этой вот... Как они говорят - Мария?

- Маш,- медленно выталкивают онемевшие губы.- Ты уж не сердись на старого. На меня теперь ругаться нельзя. Я теперь - дедушка. Не пацан какой.

- Ну, за деда с бабкой,- поднимается толстый сержант.

- Пля...,- плямкаю я губами.- Сержант, пля... Сколько всего тех банок было?

- Две, а что?- удивляется он.- Я одну всего взял.

Половинка на половинку, серединка на серединку, значит? По-честному, выходит? А кто у меня половину жизни в этой самой банке утопил?

Я молча бью рукой со стаканом в красную сержантскую морду, а потом валюсь на грязный деревянный пол, прижатый мужиками.

- Все уже, все... Спокойно, Длинный. Руку, руку ему держи! Ишь, какой норовистый стал. Резкий какой. А помнишь, в армии-то был он спокойный-спокойный...

Голоса уплывают в темноту.

И все-таки эта вишневая была на спирте!

Дело на миллион

- Шеф! Свободен? Дело на миллион рублей!