Почти человек

Тем не менее одна окаменелость – это одна окаменелость, сколь бы важной она ни была. Контраргументация, призывающая, как минимум, к сдержанности в оценках, начиналась с того, что это мог быть просто детский череп: детеныши обезьян более схожи с людьми, чем взрослые обезьяны. Также под вопросом была манера хождения таунгского ребенка. В качестве доказательства прямохождения Дарт приводил расположение затылочного отверстия для выхода спинного мозга в нижней части черепа, однако другие исследователи считали, что без изучения нижних конечностей (которых у Дарта, конечно же, быть не могло) такие выводы преждевременны. Вопросы вызывали и зубы ребенка, которые к тому времени Дарт не до конца еще освободил от камня.

Череп «Беби из Таунга»

Изучая подобные находки, ученые всегда задают три основных вопроса. Какого размера был мозг существа? Было ли оно прямоходящим? И похожи ли зубы на человеческие? Эти три параметра легко и просто отличают людей от обезьян; об этом писал еще в 1871 году Чарлз Дарвин, когда из древних предков человека были известны лишь неандертальцы, останки которых были найдены в Европе.

Дарвин утверждал, что эти три ключевых параметра имели место в русле единого сценария эволюции человека: больший размер мозга сделал наших предков умнее, что позволило им изготовлять орудия, для чего необходимы были свободные от ходьбы руки, – таким образом естественный отбор совершил выбор в пользу прямохождения. Обладая орудиями, наши древние предки больше не нуждались в больших клыках. Остальные же факты эволюции человека были лишь следствиями этих трех главных моментов.

Согласно этому сценарию, с течением времени мозг, способ хождения и зубы наших древних предков должны были бы эволюционировать одновременно друг с другом. Если расположить один из ископаемых элементов на хронологической линии, то чем старше он будет, тем ближе к приматам весь организм. Где бы в таком случае следовало расположить таунгского ребенка?

У Дарта не было четкого представления о возрасте находки. Возраст окаменелых останков павиана, найденных в подобных карьерах, был не столь уж велик, что заставляло несколько усомниться в древности «Беби из Таунга». Впрочем, быть может, этот момент не слишком противоречит идее о «недостающем звене» между человеком и приматом в эволюции?

Эволюция взращивает целые родовые «деревья», чьи «ветви» – отдельные виды, и отношения между ними и есть то, что пытаются описать палеоантропологи. Для Дарта Australopithecus africanus был неизвестной доселе ветвью на этом древе человеческой эволюции, которая предоставляет уникальный шанс пролить свет на древнейший период человеческой истории. Тем не менее под гнетом скепсиса мирового научного сообщества Дарт отказался от продолжения своих исследований, и на сцене появились новые действующие лица, в частности, врач по образованию, шотландец Роберт Брум, занимавшийся поиском ископаемых в Южной Африке. Брум решил отыскать останки взрослого австралопитека, чтобы подтвердить выводы Дарта о таунгском ребенке.

Группа студентов Дарта проводила полевые исследования в пещере под названием Стеркфонтейн, находящейся в 50 километрах к северо-западу от Йоханнесбурга, у подножия холма на берегу небольшой речки Блоубэнк. От подобных пещер дух захватывает: взорам входящих открывается гигантская зияющая каверна с толстым слоем осадочных пород на откосах, повсюду нависают и вздымаются огромные сталактиты и сталагмиты, а если свернуть с главной тропы и углубиться в лабиринт ходов, можно наткнуться на «камеры»-тайники, хранящие свои окаменелые секреты, и даже подземное озеро. Над пещерой на поверхности находится заваленная взорванной брекчией территория размером с бейсбольную площадку, где и по сей день работают ученые, исследуя участок на предмет останков древних людей и животных.