Почтальон

Колонна повозок с очередной группой призывников, поднимая пыль копытами лошадей, уезжает навстречу смерти… Замыкает колонну тачанка Исаева с тремя солдатами НКВД.

2

Ещё накануне вечером лейтенант Галкин оказией привёз в деревню почту. Султан не стал рассматривать её, не видя в этом смысла: разносить ведь надо будет только завтра. Да и уроки надо было сделать, немецкий ещё учить, – любимый предмет Султана. С утра, как только проснулся, он схвати мешок с почтой и вывалил на ковёр. Стал перебирать письма: «Похоронка… Похоронка…Опять похоронка…Опять… О! Это письмо! Бамматовым! Надо бежать. Передать. Пусть порадуются.» Султан быстро кладёт письмо и похоронки в сумку почтальона и выбегает на улицу.

За почти год работы почтальоном, Султан уже научился отличать похоронки от обычных фронтовых писем-треугольников и даже угадывать, какой треугольник привёз в себе благодарственные и похвальные слова родителям фронтовиков от их командиров. Тяжело было на родителей, когда они получали похоронки на своих сыновей. Султан каждый раз переживал вместе с родителями их горе, он несколько раз просил отца, чтобы его заменил, но заменить было некем: женщины, ранее разносившие почту, не выдерживали более двух недель, категорически отказывались сами работать и даже детям своим не разрешали разносить письма с горем по деревне. А Султану отец сказал, что надо, так он и несёт это ярмо. Атай он ведь командир, начальник и ослушаться его нет закона у сына.

Султан знал, что призывники соберутся с утра на майдане на окраине деревни, и побежал туда. Как только он выбежал из дома на пыльную дорогу, на небе над деревней появился самолёт. Немецкий. Султан узнал его сразу, он видел его на картинке. Нет, он не испугался, он хорошо помнит слова отца, который говорил ему, что мужчина не должен бояться ничего, даже смерти, если она неминуема. Страх всегда мешает думать, страх сковывает мозг и не даёт принять правильное решение.

Он посмотрел не самолёт, прижался к стене и указательными пальцами сделал движения, как будто стреляет по самолетам и выразился на по-немецки: «Auf dich! Auf dich, faschistisches Schwein! На тебе! На тебе Фашистская свинья!».

Самолёт улетел за деревню, потом развернулся, и Султан слышал, как он открыл огонь из своего пулемёта. «Тем же Атай (отец), там же люди, подумал Султан и побежал в сторону майдана за деревней.

На окраине деревни он встретил возвращающихся людей и Лиду. Она шла рядом с Аминат, поддерживая её за руку. Султан, увидев их, полез в мешок, чтобы достать письмо Аминат, но Лида сделала ему знак, чтоб тот отошёл в сторону и увела с собой Султана.

– Лидия Дмитриевна…Тетя Лида, это с фронта письмо Бамматовым. Наверно благодарственное. Порадовать хочу, – поторопился Султан объяснить.

– Султан, Бамматовы отец и сын уехали на фронт, а мать в истерике, плачет. Дай мне письмо, я сама позже ей передам. Если оно на русском, то сама почитаю, переведу.

– Ладно, держите, – сказал Султан, передал письмо и продолжил, упавшим голосом, – а мне опять похоронки вручать. Опять плачь матерей слушать… Сегодня опять пять похоронок. И на этих ещё придут. – махнул рукой в сторону дороги, откуда повозки увезли призывников.

– Они вернутся, Султан. Вернутся. Будем надеяться.

– Атай тоже поехал опять?

– Да, поехал. Сказал, что в районе переночует. Скажи матери, чтобы не волновалась. Султан, а похоронки сегодня не надо разносить, давай завтра, – хорошо? Хватит на сегодня горя.

– Да я понял уже. Хорошо.

Султан расстроился. Опять отец уехал, оставив их с маленьким братом на мать. Он не то, чтобы боялся, нет, он не боялся, но всё ровно рядом с отцом спокойнее.

Когда он вернулся домой, мать молилась, а маленький братик сладко спал в углу на сбитом войлочном ковре. Он бросил мешок с письмами, сел на табуретку, и стал ждать, когда мать закончит молиться.

– Султан, сынок, почему такой грустный? Случилось что-то? – спросила Аба, когда закончила молиться.

– Атай опять уехал. Поехал с ними. Провожать. Сказал, чтобы его сегодня не ждали. В райцентре останется.

– О, Аллах, спаси детей наших безгрешных! Помоги им выжить! Всё в твоих руках! Аллаху аминь! – Аба снова помолилась, обращаясь к аллаху.

– Тетя Аминат сильно плакала. Лидия Дмитриевна сказала, что она на дорогу легла перед лошадьми. Не хотела пускать.

– На всё воля аллаха!