Почта Приграничья 2

— Подожди, — последние слова ящера резанули слух Олегу, — ты хочешь сказать, что раньше, до заключения Договора, существа Нави могли спокойно переходить в наш мир по мосту? И без оглядки творить, что им вздумается?

«Да уж, так себе положение дел, — подумала в этот момент Настя. — Неудивительно, что Рюрик в свое время сделал все, чтобы это исправить».

— Неужели ты до сих пор не понял главного? — добродушно хохотнул Юдас. — Не осознал, что Навь свободна? Она вольна поступать так, как ей хочется, так было, так есть и сейчас. Разве что сегодня не только боги Прави сдерживают ее порывы. Они, в свою очередь, завели себе слуг — ведунов, те же заключили Договор…

«Ведуны — не слуги богам! Я не подчиняюсь Даждьбогу!» — тут же захотелось крикнуть Насте, но она сдержалась. Девочка осознавала, что это не спор, где нужно доказать свою правоту во что бы то ни стало… Нет, перед ними была возможность узнать взгляд на привычную им ситуацию со стороны, и было бы безумно глупо от нее отказаться. По крайней мере, она, Малова, точно не собирается этот шанс упускать.

— Вот только, — Юдас тем временем продолжал вещать, — если боги и ведуны хотя бы на что-то способны, то обычные люди поистине бесполезны. И именно поэтому ни один из них в свое время не перешел через мой мост.

— Ни один? — Настя все-таки не выдержала и задала вопрос, сжавшись в ожидании возможного ответа.

— А зачем? — ящер опять пошевелил ноздрями, изучая теперь запах маленькой ведуньи. — Вот ты, например, позволяешь гулять собакам по твоему дому, смертная? Или своим коровам? Ведь нет? Но сама ты приходишь к конуре, чтобы подразнить пса, прикованного цепью, или бесцеремонно заходишь к скотине, чтобы отобрать у нее молоко и мясо. То, что вы считаете вправе забрать — в том числе их детей.

«Неужели он жалеет домашних животных? — Настя на мгновение смутилась от столь странных сравнений. Все-таки ей в столице ни разу не доводилось заниматься ничем из описанного ящером, но потом до нее дошло. — Да нет же! Он просто пытается показать нам, как низко люди расположены в его системе ценностей… А ведь у всех навьих тварей так… Или нет?»

Маленькая ведунья вспомнила водяного Умыря, с которым они недавно познакомились и который как раз, наоборот, хотел начать жить среди людей — и тут же все стало совсем не так однозначно. Девочка искоса посмотрела на Олега, проверяя, как он отреагировал на слова ящера, подумал ли о том же, о чем и она. Увы, по лицу Олега ничего нельзя было прочитать.

— Или, скажем, ваша охота, — Юдас тем временем, похоже, оседлал любимого конька, доказывая смертным их никчемность. Или просто захотел, что его таким увидели. — Вы же не спрашиваете разрешения у зайцев, когда вторгаетесь в их угодья?

— Но мы задабриваем лешего, — подчеркнул почтарь, но древний ящер лишь рассмеялся.

— Мы тоже порой действовали вместе с людскими правителями. Якобы… — махнул он рукой. — Впрочем, каждый раз это был лишь способ заставить их расстаться со своими никчемными жизнями. Я помню легионы навьих детей, что мерным топотом раскачивали мост. Но когда люди лишь подходили к нему, я тут же показывал всю свою мощь. Как они боялись, как визжали в моих зубах!

В глазах Юдаса мелькнули злобные огоньки, когда он предался воспоминаниям. И Настя живо представила эту картину — на узком мосту через Волгу столпились витязи, желающие пробиться на тот берег, но их просто походя ломает и перегрызает это темное чудище…

— Много времени прошло с тех пор, — ящер вновь посмотрел на Олега, и неожиданно его тон изменился. Будто бы с трудом сдерживаемая ярость исчезла без следа, уступив место спокойствию и умиротворению. — Больше тысячи лет — вечность в глазах смертных. Поначалу мне хотелось вернуть все, как было. Вернуть себе титул, вновь отстроить Калинов мост. А потом я решил, что это не стоит моего внимания. Навь безгранична, и я познал для себя ее красоту, величие, спокойствие… А когда приходил к берегу Волги, как вы зовете Березину, чувствовал лишь омерзение. И если поначалу я искренне жаждал втоптать в грязь мир людей, то теперь вы мне глубоко безразличны. До тех пор, пока вы не начинаете пытаться впутать меня в свои мелкие распри.

— Ты о чем, Юдас? — сердце почтаря учащенно забилось. Неужели перед ним открылся кусочек новой тайны? Потому что местный хозяин вольно или невольно сейчас подтвердил, что они не первые люди, с которыми он общался в последнее время.

И в то же время Олег не мог не видеть, как им манипулируют, причем очень грубо. Взять только последнюю часть истории хранителя Калинова моста. Сначала он рассказывает, как ни разу не сказал людским правителям правду, как убивал их, а потом начинает говорить о раскаянии. Кто может поверить в такое?..

«Бог, ну, или почти бог, который поверил в искупление и готов творить добро», — Настя в этот момент смотрела на ящера, невольно прикидывая, как его мощь могла бы помочь всем. Только направить бы ее в мирное русло.