Почерк палача

— Родная, мы порой называем себя ментами, но это не совсем правильно...

— А костюм тебе буду выбирать я. Знаешь, милый, мне кажется, тебе подойдет двубортный в серых тонах. А то все твои костюмы однобортные. Такой цвет тебе к лицу, но мы поищем что-нибудь оригинальное. И еще обязательно рубашку под бабочку и серебряные запонки.

— Женские туфли, мужской костюм — таков приказ. Деньги у меня, сопротивление бесполезно, — решительно отрапортовал Гуров.

— Господин полковник, а если к туфлям я решу купить еще и чулки? — ласково спросила Мария.

— И норковое манто, — добавил Гуров.

— Тогда придется продать машину, — продолжала Мария. — Скажи, а мы всегда будем бедными?

— Мы богатые. — Гуров посерьезнел. — У нас две квартиры, отличная машина и нас двое.

В последние годы он не заходил в магазины, а уж в дорогие тем более. Когда они вошли в стеклянные сверкающие двери, миновали охранника в галунах, то сыщик непроизвольно отметил, что пистолет у отставника находится чуть выше правой ягодицы, скрытый под фирменной курткой. К ним навстречу тут же торопливо зацокала каблучками элегантная дама.

— Здравствуйте, чем могу вам помочь? — поинтересовалась она.

Кто-то из девушек узнал Марию Строеву, зашелестел легкий шепот. Гостей, а они на этот момент оказались единственными, разглядывали с любопытством.

Мария объяснила, какой именно костюм она хотела бы купить для мужа. У нее с продавцами завязался оживленный разговор, Гуров отошел к витрине, рассеянно поглядывая на улицу и думая, что подобные магазины он видел в основном по телевизору.

Затем дама, возможно хозяйка магазина, стала звонить по телефону. Мария, улыбаясь, подошла к мужу:

— Дорогой, ты ведешь себя так, словно все происходящее тебя совершенно не касается.

— Давай лучше поедем, купим тебе туфли, чулки... В общем, все остальное, а меня оставим в покое. Я уже устал и совсем не собираюсь превращаться в манекен.

— Лева, приобретать хорошие вещи — большое искусство...

Сквозь витрину Гуров увидел, как четверо парней окружили “Опель” Ильи. Шел какой-то бурный разговор, готовый перейти в драку. Гуров торопливо выскочил из магазина, крепко взял ближайшего из парней за плечо.

— Приятель, на улице май и стоит отличная погода. Поверь, в такой день не ищут приключений.

— Мы хотели только узнать, в каком веке слепили этакий драндулет, — отозвался другой, вальяжно поставивший ногу на бампер машины.

— И вы пристаете к каждому старому человеку? — спросил Гуров. Быстро оценив группу, он определил, что главарь стоит за машиной и в случае драки его не достать. — Тверская, народ, оперативники, и вы из-за ерунды ломаете себе и людям день?

— Оставь, мужик, тебя не трогают, шагай дальше, — сказал главарь.

И в этот момент рядом оказался милицейский патруль.

— В чем дело, граждане? — спросил сержант.

Гуров ловко перепрыгнул через радиатор, оказался рядом с главарем, сжал ему кисть опущенной в карман правой руки.

— Полковник, умоляю, у нас сегодня праздник! — повысив голос, сказала Мария, выходя из магазина.

— Маша, минуточку! Вынь руку из кармана, иначе я сделаю тебе больно!

Парень густо покраснел. Сержант ткнул его в бок дубинкой:

— Сказали тебе, вынь руку... Слушайся! В кармане у парня оказался обычный перочинный нож. Гуров отстранил сержанта, толкнул парня в сторону, сказал:

— Дорогая, извини, я весь внимание. — Он вернулся в магазин. — Я же говорю, мы неправильно начали. Девушки, вы знаете все и немного больше. Помогите моей супруге купить туфли.

Оказалось, что женская обувь в другом магазине. А туфли, которые хотелось Марии, она купила в Риме.

Глава 1

Старший оперативный уполномоченный по особо важным делам полковник милиции Лев Иванович Гуров и его друг и непосредственный подчиненный полковник Станислав Крячко сидели за своими служебными столами, стоявшими вплотную друг к другу, что называется, лоб в лоб, у единственного окна кабинета. На подоконнике красовался кактус. Станислав ухаживал за ним, так как в книге о цветах было написано, что кактус один раз в два года должен цвести каким-то необыкновенным образом. Он стоял на своем месте уже восьмой год, цветка не намечалось, но выбросить корявое игольчатое растение Станислав отказывался и даже присвоил ему имя Федя.

За спинами оперов в углах стояли облезлые, некогда зеленые сейфы. У входной двери справа имелся вместительный платяной шкаф, где находилась полковничья форма офицеров. Они надевали ее в редчайших случаях, а Гуров — так только по приказу.

У стены слева стоял еще один письменный стол и четыре стула. За столом никто не сидел, он так и назывался “ничейный”, а стулья приставлялись к столам оперов, когда приходилось беседовать с посетителями. Портретов на стенах никогда не было, даже во времена, когда портрет “вел и вдохновлял”.