Почерк дракона

Тело согнул приступ кашля. Шатов лежал на боку, пытаясь прокашляться и унять боль, и заставить свое тело вздохнуть, хоть еще раз, хоть немного…

К нему кто-то наклонился. Мирон? Васек? Он уже даже голосов не мог отличить. Его снова перевернули на спину, чье-то лицо приблизилось к нему.

Сволочи, прошептал Шатов.

– Что? – спросило лицо.

– Сволочи, – Шатов повторил громче, так ему, во всяком случае, показалось.

Взгляд ни как не фокусировался, вместо лица размытое пятно.

Сволочи, думаете все? Думаете, конец Шатову? Он еще сможет, он еще…

Удар вышел скользящим, Шатов даже не сжал кулак. Он ударил изо всех сил, но не его вина была в том, что сил на большее не было. Растопыренными пальцами. В лицо.

И стон боли, и ругань, и новые удары.

Его голову снова приподняли за волосы, дважды ударили об пол затылком.

– Ублюдки, – Шатову удалось выдавить на этот из себя слова достаточно громко и внятно.

Наказания не последовало. Кто-то встряхнул его голову. Пощечина.

Шатов застонал и попытался уклониться от следующей. Тщетно.

– Слышишь меня? Слышишь?

– Ублюдки…

– Слышишь?

– Слышу…

– Тебе просили передать, чтобы ты понял… Не лезь не в свое дело… Ты понял?

– Передать… – прошептал Шатов.

– Ты понял?

– Понял, – он действительно понял, ему просили передать, а потом… – а что?…

– Чтобы ты понял, что полез не в то дело! Ты понял…

– Я понял, – уже осмысленно ответил Шатов, – а потом что?

– Потом…

Его подхватили подмышки, оттащили к стене и посадили, прислонив спиной. Шатов застонал.

– Потом сказали, чтобы мы привели тебя в чувство. Это обязательно. Чтобы ты оклемался немного. Ты оклемался.

Шатов попытался поднять руку, чтобы ощупать тело, но она не подчинилась.

– Ты все ясно понимаешь, козел? – это к разговору подключился Мирон. – Ясно?

– Понимаю, ясно, – сказал Шатов.

В голове действительно немного прояснилось. Настолько, чтобы увидеть и комнату, и лица обоих приятелей, загорелое, с родинкой на щеке, Васька, бледное, со ссадиной на щеке – Мирона.

Это он когда упал, ссадину получил, удовлетворенно подумал Шатов. Слабое утешение, но все-таки.

Васек легко присел на корточки:

– Ты все понимаешь, все видишь. Так?

– Да, я в твердом уме и крепкой памяти, – ответил Шатов.

Неужели это все? Неужели экзекуция закончилась? Просто попинали и все. И хватит. Он и так запомнит на всю жизнь – не лезь в чужие дела. Он запомнит.

– Я запомню…

– А вот это – не важно. Ты должен был оклематься, чтобы понять…

– Я понял…

– Нет, ты не понял… Тебя сейчас будут мочить, братан, – сказал Мирон, – и так мочить, чтобы ты до последней минуты помнил, за что умираешь. Понял?

Ленивым жестом Мирон достал из кармана нож, нажал на кнопку.

– Продезинфицировать? – по слогам спросил Мирон. Он, похоже, специально выучил это сложное слово, чтобы задать этот вопрос и увидеть, как расширяются от испуга глаза жертвы. Этого козла, который заставил их пробегать целый день, а потом даже умудрился сбить с ног его, Мирона.

– Можно было бы, конечно, ткнуть тебя в сердце, но ты бы слишком быстро умер. Чик – и готово. Я тебе горло перережу, медленно перережу, а потом юшка медленно вытечет из тебя…

– Не тяни, – бросил Васек.

– Успеем, – засмеялся Мирон.

– Не тя… – Васек оборвал фразу на полуслове и упал. Навзничь, как подрубленное дерево.

– Ты чего? – Мирон обернулся, и выражение его лица изменилось.

Что-то он там такое увидел, что-то неприятное и страшное.

– Ты что делаешь, сука? – вскричал Мирон, вскакивая с корточек и взмахивая ножом.

Его горло вдруг будто взорвалось. Из шеи, под затылком, вырвались красные брызги, и красный фонтан выплеснулся из дырки, появившейся вдруг на кадыке.

Мирон взмахнул руками, нож описал дугу и полетел куда-то в глубину комнаты. Тело Мирона упало, голова подпрыгнула, ударившись затылком об пол, повернулась вправо, лицом к Шатову, и он увидел, как гаснут глаза Мирона.

Изо рта потекла кровь.

Шатов поискал глазами Васька.

Неподвижен. Мертв.

– Евгений Сергеевич?

Шатов не сразу сообразил, что его назвали по имени.

– Евгений Сергеевич!

– Что?

– Вы можете встать?

– Встать?

По лицу Мирона прошла судорога, и оно застыло.

– Нам нужно торопиться, Евгений Сергеевич. Вставайте.

Это его просят встать. Шатов кивнул. Оперся на руку, встал на колени. Потом встал на ноги.

– Могу! – сказал Шатов громко.

– Пойдемте.

Шатов обернулся на голос. Мужчина средних лет. Крепкий. В светлых брюках и белой рубашке. В левой руке – небольшой кейс, в правой…

Пистолет. И с глушителем. Шатов снова кивнул – правильно. Он ведь не слышал выстрелов. И никто не слышал. Все прошло тихо.

– Как вас зовут? – спросил Шатов.

– Какая разница? – спокойно спросил в ответ незнакомец, пряча пистолет в кейс.

– Я ни куда не пойду, пока вы не скажете, как вас зовут, – упрямо потребовал Шатов.

– Если нас застанут здесь…

– Как вас зовут?

Незнакомец покачал головой:

– Арсений Ильич. Пойдемте.

Шатов осторожно сделал первый шаг. Оперся о стену.

– Проблемы? – спросил Арсений Ильич.

– Все нормально.

Потом стало немного легче. Шатов, не оборачиваясь, вышел из комнаты, спустился на первый этаж, без посторонней помощи вышел во двор.

– Минутку.

– Что?